С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ ПЕСНЯ?..

 

Когда мы видим полноводную реку, нас интересуют её ис­токи. Где она начиналась, по ка­ким землям протекла и собрала свою мощь? Когда мы изучаем биографию поэта, также хотим познать истоки, корни, откуда происходит дарование, из каких сфер к человеку приходят стихи.

Через какие события пролегла его жизнь? И тем более загадочно, когда дарование именно дано – изначально и как будто беспри­чинно. Какова тайна рождения ге­ния? А тайну эту вряд ли кто-то когда-либо разгадает.

В простой семье родился русский гений (поэт-песенник – как его привычно называют) Алёша Фатьянов. С этих же слов можно начать биографии многих великих людей. Человек рож­дается и несёт в себе огромную силу любви, внимания и благо­дарности к миру, к своей земле. Надо только не растерять, не растранжирить этот запас. Из любви и рождаются слова-признания:

 

Нашей северной русской природе

Поклоняться готов целый век,

Навсегда полюбив половодье

С виду тихих, задумчивых рек.

Сколько силы в весеннем разливе!

Гордо воды бегут не спеша,

Будто в этом могучем порыве

Скрыта русская наша душа.

Как люблю я вас, вольные льдины,

Накануне цветенья земли.

А что любим – навеки любимо,

Без того б мы прожить не смогли.

 

«По каким бы дальним ни шёл я дорогам, а они беспредель­ны на просторах нашей Отчизны, какие сказочные края ни пови­дал бы на своём пути, всё же сердце моё обращено к милому краю, так называемой средней России, где я родился, вырос, научился любить жизнь. Лишь прикрою глаза, ясно вижу заклязьминские поймы, приокские луга, городок, утопающий в вишнях, село в тополях и клёнах, близких мне людей».

Песни на стихи А.И.Фатьянова поют и часто даже не знают, кто автор стихов и музыки. Они просто живут и занимают своё место в душе так же непреложно и законно, как если бы они су­ществовали всегда, от сотворения мира. Эти песни как часть его самого – задушевны, просты, мелодичны. И сам он, доброжела­тельный, открытый, растворён в своих песнях.

 

Не был в жизни ни скрытным, ни ветреным.

Песни пел, ничего не тая.

Милое, милое, Малое Петрино,

Детство моё, юность моя.

 

Современники часто просили рассказать Алексея Фатьянова о     себе, об истоках его творчества. Так он отвечал в одной из ра­диопередач:

«В деревне, а затем в маленьком городке Владимирской об­ласти Вязниках, где я учился в начальной школе, песни очень любили. Их пели молодые девушки, работницы текстильных фабрик. Пели вернувшиеся с гражданской войны красноармей­цы. В праздники в городском саду на гулянье молодёжь выводи­ла:

 

По всем океанам и странам

Развеем мы алое знамя труда.

 

А в заливных поймах до рассвета были слышны переборы гармони. Пели на пионерских сборах, на весёлых массовках.

С тех пор запомнилось: песня – это естественное движение души, выражение чувств, переполняющих человека. И песни нужны человеку разные: и маршевые, и лирические, героиче­ские, любовные, радостные и грустные.

Большое влияние на моё творчество оказали предвоенные песни чудесного советского поэта Михаила Исаковского. Они появились, дышащие свежестью, тонким ароматом большой и светлой поэзии, взволновали и запали мне в сердце…»[1]

Каким образом стихи Исаковского оказали влияние на твор­чество Фатьянова? Он просто радовался им, восхищался, «хва­стался ими как своими, читал знакомым»… Как и Сергей Есе­нин, и Михаил Исаковский, Алексей Фатьянов, может быть, схоже чувствовал вибрации земли русской и умел сказать о любви к ней без вычурности, без излишнего пафоса.

 

Если б я родился не в России,

Что бы в жизни делал? Как бы жил?

Как бы путь нелёгкий я осилил?

И, наверно б, песен не сложил.

 

В годы войны Алексей Фатьянов был военным корреспон­дентом, завлитом в краснознамённом ансамбле им. А.Александ­рова. С концертами постоянно бывал в госпиталях и в воинских частях в прифронтовой полосе. Его стихи, его песни волновали, вдохновляли бойцов, становились необходимейшими, а он всё писал и писал заявления:

«Товарищ дивизионный комиссар, нет больше сил оста­ваться в прифронтовых полосах и заниматься литературной работой в то время, когда все мои братья, друзья и товарищи на фронте отдают свои жизни и кровь… ». И каждый раз полу­чал отказ. А однажды не только отказ, но ещё и выговор и три наряда вне очереди:

  • А вам, рядовой Фатьянов, стыдно должно быть вдвойне! Ваши песни давно воюют!

И всё же на передовую Фатьянов попал. Осень 1944 года он встретил бойцом 6-й гвардейской танковой армии Второго Украинского фронта. И, конечно, был счастлив разделить общую судьбу однополчан. И, конечно, отличился в боях за освобожде­ние Венгрии.

Автоматчик Алексей Фатьянов был в самом первом совет­ском танке, ворвавшемся в город. Здесь он получил пулевое ра­нение, после чего – направление на перевязку, медаль «За отва­гу» и десятисуточный отпуск домой.

И в горниле войны Фатьянов оставался лирическим поэтом. Он писал о любви и верности, о цветущих садах, о поющих со­ловьях, о горючих девичьих слезах, весенних ветрах в широких полях, об огнях родной земли, что светят за тысячи далёких ки­лометров, о той прекрасной мирной жизни, которая приближа­ется с каждым боем.

Война, перемоловшая всех и вся, рождала в душах самые искренние, самые проникновенные строки. Алексей Фатьянов, написавший незабываемые стихи, рассказывает об этом скром­но и просто:

«С первых дней Великой Отечественной войны, находясь в рядах нашей славной армии, я глубже стал понимать величие чувств людей, их душевной красоты, узнал цену дружбы и люб­ви, цену вовремя сказанного нужного слова. Герои моих песен были рядом со мной. Я стал писать о скромных, мужественных, справедливых советских солдатах

 

Узнавшие горе. Хлебнувшие горя.

В огне не сгорели. В боях уцелели.

Никто не расскажет смешнее историй,

И песен никто не споёт веселее.

Ну что ж, что гремят бесконечные залпы?

Взлетает гармошка, сверкая резьбою.

И, слушая песню, никто не сказал бы,

Что час лишь, как парни вернулись из боя.

 

В это время жизнь сводит меня с композитором яркого и са­мобытного дарования Василием Соловьёвым-Седым, в тесном творческом содружестве с которым написано больше половины всех моих песен. Близко сдружившись и поняв творческую ма­неру друг друга, находя новые приёмы, мы стали сочинять пес­ни, и некоторые из них подхватил народ. Так были написаны

«Песня мщения», «Ехал казак воевать», «На солнечной поляноч­ке».

В большинстве случаев сюжеты песен не выдуманы мной, а увидены в самой жизни. Помню фронт, в большой деревне Ро­щи мы, солдаты, после только что затихшего боя лежим, отряхи­ваясь от крупинок засыпавшей нас земли, и вдруг слышим: вслед за растаявшим вдали рокотом вражеских самолётов во всё горло, как бы утверждая жизнь, защёлкал соловей. И это вошло в песню «Пришла и к нам на фронт весна».

Так же помню, по пустынной улице большого села проходи­ли строем солдаты. А рядом шла девушка и внимательно вгля­дывалась в лица бойцов. Может, искала кого из знакомых. Люди подтянулись, повеселели, может быть, вспомнили о своих далё­ких любимых. Это послужило темой для песни «Ничего не гово­рила» …

Композитор Василий Павлович Соловьёв-Седой вспоминает о   тех же днях и тех же событиях:

«Это было в далёком сорок первом году. В небольшом го­родском саду с интересным названием «Тополя» (в г. Чкалове) мы встретились с Алексеем Фатьяновым… Он давно хотел со мной познакомиться. Сделал он это весьма непосредственно, чем сразу привлёк моё внимание к себе. Он был в солдатской шинели, хорошо пригнанной, кирзовые сапоги были начищены, так сказать, не по-фронтовому. Я сидел на скамейке, о чём-то мечтал. Он подошёл ко мне, представился, говорит: послушайте мои стихи. Он начал читать стихи лирические, которые, надо сказать, очень гармонировали с моим тогдашним настроением и мечтанием и, естественно, необычайно мне понравились. Прав­да, он прочитал два или три стихотворения, для песен они не го­дились из-за излишней лирической расплывчатости … Но я по­чувствовал сразу, что стихи очень музыкальны, очень уникаль­ны. И, несомненно, автор их сумеет написать настоящие песен­ные стихи.

Во время войны мы с ним почти что не расставались. За ис­ключением того времени, когда мне приходилось ездить в Мо­скву и сдавать свои работы в различные заинтересованные орга­низации: ансамбль Александрова, в редакции музыкальные, ра­дио и т.д. В то время я не встречался больше ни с какими други­ми поэтами, хотя приходилось читать стихов достаточно много.

Мы с ним до того хорошо понимали друг друга, что бывало так, что я ему какие-нибудь стихи в его духе, так сказать, подсочиню, отдельные слова и т.д. Бывало так, что он настолько вселил­ся в мою музыку, что и он сочинял. Иногда бывает, что он гово­рит, что “лучше, чтобы ты это так сделал, интонация более тебе принадлежащая, чем та, которую ты в данной песне поёшь».

И он, значит, присочинял. Бывали у нас и неудачи, неудачи относительные. Помню, что песню «На солнечной поляночке» я впервые написал в ритме вальса. И сколько мы её не пели, ну не нравилась она нам. Потому что нету, понимаете, такого настоя­щего, солдатского, народного, танцевального начала в ней. И я, честно говоря, месяца два старался забыть первый вариант, и на­писал тот, который сейчас все и знают….

А сочинял Алёша, казалось, удивительно легко. Я знал мало таких случаев, чтобы приходилось что-нибудь в его стихах пе­ределывать. И, как правило, те песни, в которых всё-таки что-то приходилось переделывать, они получались хуже тех, которые сразу появлялись из-под пера, как у него, так и у меня, это было взаимно.

Я уже говорил, что он был высокий, красивый, гроза всех дам. Когда он был призван в армию… себя он хорошо показал. Он был одним из первых, кто вступил в город Секешфехервар в освобождаемой Венгрии, за что получил соответствующую ме­даль (.Алексей Фатьянов за участие в кровопролитных боях под Секешфехерваром получил медаль «За отвагу». Медаль эта наи­более уважаема среди других. Её достоинство в военной среде велико и неоспоримо. Это один из высших знаков солдатской доблести, который невозможно получить по штабной разна­рядке) и получил отпуск, и вот тогда он привёз оттуда две пес­ни, которые я написал в один день. Это были «Соловьи» и «Ни­чего не говорила».

Большинство песен, которые я с ним написал, они имеют особый отпечаток и на моём творчестве. Уж очень близко со­прикасались наши творческие интересы, и очень хорошо мы вза­имно понимали друг друга. Вот я его таким и запомнил добрым, улыбчивым, и он, конечно, никогда не изгладится из моей памя­ти».

Встреча этих двух русских гениев была как будто предопре­делена. Композитор никогда не позволял себе писать «музы­

кальную рыбу», он писал ПЕСНИ. И сам сочинял стихи:

 

От боли не плачем, от песни заплачем,

Коль песня до сердца дойдёт

 

Поэт никогда не писал тексты для песен. Он писал стихи-песни, в которых уже была слышна музыка, и он даже её напе­вал, подсказывая интонацию. Композитору оставалось только подхватить её. Да, пел Алексей, собственно, всегда и везде, ак­компанируя себе на рояле, на гармошке. Он сам сочинял музы­ку, как, например, к песне «Не плачь, красавица, вода и так со­лёная», но не считал себя композитором. Иногда он проигрывал арпеджио, начинал петъ и говорил невзначай:

  • Вот я вам сейчас сыграю песню. На неё Василий Павлович Соловъёв-Седой музыку ещё не написал.

И в этих словах не было ни иронии, ни издёвки, ни обиды.

Притяжение их друг к другу вызвано ещё и тем, что в осно­ве личности каждого – глубокая горячая любовь к России, к сво­ему народу. Соловьёв-Седой говорил: «Я за широкое народное творчество, потому что уверен: народ – превосходный настав­ник не только в области языка, но и в области музыки… Я про­тив опошления песни, против нарушения того единства её по­этического и музыкального образа, народных корней, нацио­нальной самобытности».

Алексею Ивановичу Фатьянову не довелось дожить до на­ших времён, когда из песни пытаются сделать ремесленную по­делку, сделать её источником наживы.

Многие песни, созданные вместе А.И. Фатьяновым и

В.П.Соловьёвым-Седым, стали народными.

Все композиторы, работавшие с Алексеем Фатьяновым, ста­новились его друзьями. Вспоминая счастливое время совместно­го творчества, неизменно говорят о сопереживании песни, о со­переживании жизни. Сигизмунд Кац рассказывает в телевизион­ной передаче, как он работал с Алексеем Фатьяновым:

«Он оказался красивым, высоким, широкоплечим блонди­ном с приятным открытым русским лицом – этакий Добрыня Никитич в солдатской шинели. Он сразу вошёл в наш «песен­ный круг», и мы быстро подружились… Мы написали с Алексе­ем Фатьяновым не очень много песен.

Но каждую из них переживали, писали, любя друг друга, дружа. И потом, мы старались писать о том, что мы видели, и о том, что мы слышали, что происходило в мире. И вот однажды, во время нашей поездки на Балтийский флот, мы познакоми­лись, конечно, с моряками Балтийского флота, подружились с ними и написали песню, которую назвали «За тех, кто в пути». И ещё одна песня, которую мы писали для одной литературной радиопередачи, – «Песенка о первой любви».

Многие песни Фатьянова шагнули в народ с экрана. Первая же попытка поэта работать для кино увенчалась успехом. Чтобы представить, насколько популярна песенка пилота из кинофиль­ма «Небесный тихоход», нужно вспомнить Москву тех дней, ко­гда фильм вышел на экран. Всюду громоздились за временными заборами развалины – следы бомбёжек, существовали продо­вольственные карточки. Но это была уже мирная, немного от­дохнувшая, размаскированная и повеселевшая Москва. И вот, проходя по улице, то и дело можно было услышать слова этой песенки, ставшие буквально поговоркой:

 

Потому, потому что мы пилоты…

или

Первым делом, первым делом самолёты,

Ну а девушки, а девушки потом.

 

Песни на стихи Фатьянова становились дороги, близки большинству народа. Почему так любимы эти песни? Почему мгновенно отзывается душа? Может быть, это генетическая па­мять, распознающая в них, как и в старинных народных напе­вах, что-то очень родное, своё, кровное?

Поэту понятны чаяния, настроения разных людей, их пота­ённые чувства, мечты. Он переживает чужую боль и счастье, как свои, сопереживает. Из чуткого внимания к людям происходят стихи с такими доверительными интонациями.

Конечно, песни нужны разные, и в том числе маршевые, бодрые, зовущие на подвиги. Но ради чего в итоге совершаются подвиги военные, трудовые? Чтобы, совершив их, вернуться к обычной (по обычаю, по традиции) мирной жизни, где всё ка­жущееся несвоевременным на войне, наконец-то обретает пра­во стать главным, основным, то есть тем, ради чего человек ро­

ждается – любовь, её радости и печали, творчество, рождение и взросление детей, мирный труд на земле. Песни Фатьянова, ли­рические, задушевные, как раз об этом, о вечном, ради обрете­ния которого и совершаются подвиги. Как сказал другой поэт, современник, Александр Васин-Макаров:

 

Уж если стоит жить, так ради жизни,

И ради жизни стоит умереть.

 

При своём огромном таланте, при необъятной широте души и всеобщей к нему неопровержимой народной любви поэт при жизни не имел признания в литературной среде. Его не печата­ли (всего один прижизненный сборник стихов), исключали из Союза писателей и, соответственно, снимали с очереди на квар­тиру, не имея серьёзных к тому оснований, придираясь по мелочам. Критики, не покладая рук, трудились, изобретали, как принизить этого гиганта. Должно быть, чтобы самим не выгля­деть карликами. «Поэт кабацкой меланхолии», «дешёвая музыка на пустые слова». Но главное, пользуясь служебным положени­ем, литературное начальство возводило вокруг имени Фатьяно­ва стену молчания. Будто и не он автор песен, что звучат по всей стране. И даже друзья, оглядываясь на «руководящую линию», скупились на слова восхищения и одобрения. А ранить поэта очень легко. Он яростно и горячо защищал других, тех, кого лю­бил. Но сам оправдываться не мог, так же, как не мог потребо­вать для себя каких-то благ, да просто необходимого для семьи.

Как можно защитить от насмешек то, о чём нельзя рассуждать умом, то, что можно почувствовать только сердцем? Защитить от тех, чьё сердце глухо? И фатьяновские кошки на окошках, они тоже вплетаются в общую ткань жизни, в её очарование, в ту среду, в которой возрастает русский характер.

Корреспондент окружной армейской газеты Михаил Зорин вспоминает, как Алексей принёс в редакцию стихи «На солнеч­ной поляночке», которые тогда назывались просто «Тальяноч­ка»[2].

«Лето 1942 года… Кровопролитные бои в районе Харькова и на Дону, оставленные города, жертвы, потери, трагедия

Керчи, величие и горе Севастополя. Шестая армия Паулюса, ос­тавляя на своём пути кровавый след, рвётся к Волге.

А тут стихи:

На солнечной поляночке,

Дугою выгнув бровь,

Парнишка на тальяночке Играет про любовь!

Стихотворение дали читать всем работникам редак­ции.(…) Тут Фатьянову досталось. И рифмы банальные, и сю­жет примитивный, и легкомысленное бодрячество, схожее с пошлостью… Алексей не мог доказать, не мог защищаться, не мог логично убеждать. Он ничего не мог противопоставить ре­дакторской мысли. Фатьянов цитировал Симонова, Светлова, Уткина и произносил одну и ту же фразу:

  • Но любовь осталась и в войну…
  • Осталась, – улыбнулся главный редактор.

Но, прочитав печальные сводки информбюро, прокопчённые степным солнцем и пороховым дымом солдатики в отдалённых фронтовых землянках старательно вырезали из газеты опасной бритвой именно эти стихи о чёрноглазой невесте. И хранили их в нагрудных карманах гимнастёрок, переписывали и отсылали в письмах девушкам, сёстрам, жёнам…

Время показало, что тленно, а что вечно. Сводки с фрон­тов старели, сменяясь новыми, обнадёживающими. А «любовь осталась».

 

НА СОЛНЕЧНОЙ ПОЛЯНОЧКЕ

 

На родине поэта в Вязниках каждый год проходит Фатьяновский праздник поэзии и песни «На солнечной по­ляночке». Приезжают люди отовсюду послушать, попеть. Поют и Фатьянова, и свои лирические песни. В доме Фатьяновых те­перь Музей Песни XX века. Дом-музей гордо носит имя поэта-песенника.

В своё время сложилось пренебрежительное отношение к поэтам-песенникам как к поэтам второстепенным. Однако, для А.И.Фатьянова, чьи песни стали народными, это почётное зва­ние – песенник. Отнюдь не каждому поэту дано написать стихи, которые станут песней, живущей в веках. А его песни уже пере­летели из двадцатого века в двадцать первый.

Этой весной земляки Алексея Фатьянова пригласили на встречу в Музей Песни поющую литературно-музыкальную сту­дию Александра Николаевича Васина-Макарова. Вязниковцы, хранители памяти Фатьянова и хранители русской песни, встре­тились с творцами русской песни. Творцами в буквальном смыс­ле, потому что студия продолжает и развивает традицию рус­ской песни. И своими собственными сочинениями, в том числе. Коллектив много лет поёт песни Фатьянова так, как не поёт их никто, и тем бережёт имя великого богатыря русской культуры. Руководитель студии предваряет выступление:

«Мы вносим свою интонацию к произнесению, к проговариванию этих волшебных слов.

Я, помню, услышал песни Фатьянова ещё от родителей. Помню, отец весь ещё в ремнях. Знакомые, которые приходили, тоже фронтовые люди. Мама ещё в гимнастёрке ходила, хотя был уж сорок девятый год. Сами знаете, как тогда жили. Как не петь Фатьянова?

Жизнь так распорядилась, что мы со студийцами сделали то, что назвали «Антология русского лиризма» (книга в трёх то­мах), в которой, кстати, Фатьянову отведено пятнадцать стра­ниц. Что такое русский лиризм? Специалисты не понимают, вы поймёте сразу. Это сердцевина русской души. Это воздух наш немыслимый, который на нас действует, это земля, которая дей­ствительно матерь наша сыра-земля. И мы к этому так относим­ся до сих пор.

Авторская песня, так называемая, она начиналась с Фатья­нова. С Фатьянова и Соловьёва-Седого. И вот на этих интонаци­ях конца 40-х – начала 50-х пели студенты московские, воро­нежские, ленинградские – это было фатьяновское продолжение. (Ада Якушева, Владимир Красновский, Юрий Визбор, Влади­мир Чернов, Ирина Олтаржевская и др.). Потом это всё скуко­жилось под влиянием нескольких людей, но начало было поло­жено Фатьяновым и великими русскими композиторами.

Поэт был прекрасный. Не понят был по понятной причине. Селёдка не понимает кита.

А Фатьянов, конечно, кит нашей жизни, нашей культуры.

Наследником Фатьянова, настоящим, мне кажется, оказался Николай Михайлович Рубцов. Вот что я имею в виду. Три имени больших: Есенин, Фатьянов, Рубцов.

Есенин из литературного человека, которым он был в Се­ребряном веке, становится народным поэтом.

Пришла война. Опять разграбление. Чтобы спасти русскую душу, встаёт Алексей Фатьянов. Я помню и остальные имена, и я их очень люблю. Но мне кажется, главным гигантом, спасите­лем что ли, был Алексей Фатьянов.

Прошли ещё годы. Пришла эта предательская горбачёвская перестройка. Опять облом, опять всё отобрано, опять всё пере­кодировано. И возникает из неизвестности бывший детдомовец села Никольского Вологодской области Николай Рубцов, чьи стихи становятся необходимыми всей стране. И народ запел его песни так же, как поют песни на слова Есенина и Фатьянова.

И вот эти три больших замечательных имени как-то связа­ны».

 

* * *

Не только в Вязниках празднуют 90-летний юбилей Алексея Ивановича Фатьянова, так рано ушедшего от нас, в свои сорок лет. По всей Москве прошли концерты. Пришла фатьяновская весна и в Строгино.

Валентина Петровна Полянина, основатель Фатьяновского клуба в Бирюлёво, привела с собой друзей, тех, что девять лет поют и держат имя А.И.Фатьянова.

Строгинцы активно подключились. Не было отбоя от же­лающих спеть фатьяновские песни. Солисты театра «Ветеран» знают их почти все. Поэты читали стихи, посвящённые Алексею Фатьянову.

Встретил гостей у себя в актовом зале директор кадетского корпуса капитан первого ранга Евгений Александрович Введен­ский:

  • Я посмотрел, что написано о А.И.Фатьянове в российской энциклопедии, – четыре строчки. Да, он прожил всего сорок лет. Но сколько осталось! Это целая эпоха. Остался пласт великой советской культуры, которая стояла своими корнями в русско­сти своей, народности своей.

Приехала на встречу Анна Николаевна Фатьянова, внучка легендарного деда. И с ней замечательная певица Надежда Ко­лесникова, просто влюблённая в Фатьянова. Марианна Федоров­на Модорова, родственница Фатьяновых, прекрасная рассказчица.

 

 

  • В очерке приведены фрагменты из радио- и телепередач из архива

А.Н. Фатьяновой.

 

[2] [2]            Курсивом выделены цитаты из книги Т. Дашкевич «Фатьянов», ЖЗЛ, М., 2004.

 

Показать еще статьи по теме
Еще статьи от Сияние Лиры
Еще в Люди и судьбы
Комментарии отключены

Смотрите также

Журнал «Родной край». Выпуск 1.

Издательством Фонда «СЛОВО» подготовлен  к печати 1 выпуск полноцветного краеведческого жу…