Анна Кирилловская «Воспоминания о войне»

Мой папа Иван Васильевич работал до войны машинистом. Я и мои младшие братья ждали с нетерпением, когда он вернётся с поездки. Папа носил с собой металлический небольшой чемоданчик и всегда в нём были для нас гостинцы. Но потом он перешёл работать в кузницу.
Когда началась война, папу сразу призвали в армию. Он находился несколько месяцев в Бердске на дислокации и формировании дивизии, прислал оттуда фотокарточку, на которой он сфотографировался вместе с солдатами Пузырниковым и Абросимовым, а когда уезжал на фронт, забежал домой попрощаться с нами. Толик и Саша сидели на холодной печке. Мамы дома не было, она ходила, собирала картофельные очистки, ведь по карточкам давали всего по 300 грамм хлеба.
Отец побежал в школу со мной попрощаться. Но мы с ним разминулись. Я выхожу из школы, мне кричит подружка:
– Отец твой приехал. На фронт его отправляют. Был в школе, тебя спрашивал.
Я бросила свой портфель под дерево в палисаднике и побежала к вокзалу. Там стояли составы, а в телячьих вагонах находились военные. Они выглядывали из окон.
Я кричу:
– Папа, папа.
Но он не откликнулся.
Подойти поближе невозможно. На перроне стояло много провожающих людей.
Состав тронулся. Может быть, папа уехал раньше? Кто знает, составов много шло. Я до поздней ночи была на перроне. Всё надеялась встретить папу. Спрашивала у военных: вы не из Бердской части?
За всю войну от папы не было ни одной весточки, ни одного письма.
До 1942 года у нас была корова. Она нас выручала. Но потом её зарезали.
В 1943 году маме становилось всё хуже. Толику было пять лет, а Саше лет восемь. Саша был горбатеньким и маленьким ростом. Закончил только первый класс.
А вскоре мама от голода умерла прямо на кровати. Мы вместе с ней спали. Утром обняли её, а она  холодная. Я от ужаса упала с кровати, заревела. Ребятишки тоже заголосили. Пришла бабушка Наталья, забрала меня к себе.
А тётя Ольга жена её сына Алёши говорит:
– Ты зачем её привела? У меня своих детей кормить нечем.
В деревне Попово умерла Евдокия жена второго сына Андрея и сиротами остались дети. Бабушка туда поехала. Тётя Ольга мне говорит:
– Убирайся.
Я вернулась в свой дом, а там по решению исполкома уже поселились эвакуированные из Ленинграда, а моих братьев отправили в детский дом.
У ленинградцев большая семья. Тем более у них умер маленький ребёнок. Они замкнулись в своём горе и вообще не хотели меня видеть.
Что мне делать? Поехала в совхоз к тёте Ольге, она смирилась, сказала мне:
– Пойдёшь на поле. Картошку копать.
Пришлось бросить школу. Стала работать  в совхозе. А мне в то время было всего 15 лет. Крупу разную, рожь складировали. Картошку в подвал сыпали. Какое-то время был заработок. Что-то принесу домой.     Справа налево: бабушка Наталья, Аня Кирилловская
Но всё равно тётя Ольга ко мне относилась неприветливо, к каждому моему слову придиралась, а потом снова сказала «Убирайся».
Мне снова пришлось вернуться  в свой дом, где жили квартиранты из Ленинграда в надежде, что они меня пожалеют.
Когда пришла к дому, то увидела, что наш дом растаскивают. Сени уже разобрали, полы в доме выломали, печь разломали. Вынесли вещи, посуду. Я побежала к соседке:
– Что же такое? Где же квартиранты?
– Квартиранты уже здесь не живут.
На следующий день пришёл завхоз от хлебозавода.
– Мы хотим купить у вас дом. Не сдадите его нам на дрова? Мы купим, заплатим за него. Только деньги вернём, когда вам исполнится 18 лет. Мы не успели полностью заготовить дров на зиму. А хлеб нужно было печь для фронта и города. Мы вас на работу возьмём, будем платить как ученику 90 рублей.
На моё  счастье меня взяли на хлебозавод. Там хлеб был. Домой-то нельзя, а там ешь, сколько хочешь.
Когда хлеб ставили в печку то наливали жидкого теста в форму побольше, чтобы припёк был побольше. Хлеб поднимался и по форме обтекал и как сухарик выходил за форму. Вот эти «сухарики» нам давали. Всё-таки не голод.
В столовой кормили за деньги.
Для воинской части и для фронта пекли хлеб другие рабочие, не допуская никого из посторонних, и там не было такого облива форм. Чисто белые, формочка в формочку. Хлеб ложили в экспедиции. Были для воинских частей стеллажи. Выдавали с веса. Экпедитор не мог себе что-то взять. Там всё расчитано – сколько-то килограмм он должен отдать. В цехах всё завешивали, приносили в экпедицию, экспедитор расписывался, сколько он принял хлеба.  Хлеб приносили на носилках. Носилки с хлебом ставили на весы. Хлеб перекладывали на стеллажи. Затем взвешивали пустые носилки. Экпедитор расписывался за чистый вес.
Но экпедиторы долго не держались, увольнялись без конца. Если что не так, их посылали на фронт.
Молодые парни работали до призыва и их отправляли на фронт. Один был такой красавчик, чёрный, высокий, красивый, глаза чёрные. Устроился на работу пилить дрова.
Мне он нравился. Я была девчонка маленькая, молоденькая. А он – парень высокий, стройный, красивый. Мы с подружкой Лидой, когда проходили мимо его, он нам говорил какие-то комплименты, шутил. То подножку подставит, то ещё что-нибудь, уделял нам внимание.
Он один раз принёс дрова к печке и стащил булку хлеба.  Обнаружили при подсчёте, что булки не хватает. Сторожа, наверное, заметили. Парня под руки тут же забрала милиция и его весной 1943 года отправили на фронт.
Мы так горевали. Он с войны не вернулся. У него был брат Ваня младше по возрасту, работал на подсобных работах, дрова подносил.
Подойдём к Ваньке, спросим:
– Пишет твой брат письма?
– Нет. Кто знает, где он? Может быть, его посадили, а говорят, что отправили на фронт.
Я училась в вечерней школе до десятого класса. В вечерней школе училась почти одна молодёжь, а днём все работали. Нас кормить некому было, поэтому работали. Папу убили на войне, а мама умерла. Маме перед войной сделали операцию. Ей нельзя было выполнять тяжёлую работу, она надсадилась.
Я поселилась у одной женщины. Помогала ей по хозяйству. То корову встречу, то полы помою. Она мне картошки даст и молока. Мне, казалось, какая картошка вкусная. А мне ещё учиться надо было. А потом мне предоставили от завода место в комнате на улице Горького, там жила семья. Женщина работала на заводе зав. производством.
Домик был старенький и небольшой. Мне дали раскладушку. Её поставили на кухне.
Я написала брату письмо,  а потом была не рада.  Брат Санька сбежал из детдома.  Его избили  в детдоме за то,  что не захотел убираться во время дежурства. Из числа ребят выбирали старосту и те следили за порядком. Была такая политика. Если воспитатель накажет воспитанника, то его могут наказать, а если ребята, то это расценивалась как драка. Саша был непослушный, своенравный. Вот его и наказали. После этого у него стала болеть спина. Он разыскал меня. Сбежал не один, а с мальчиком. Ехали от самого Новосибирска под вагонами в угольных ящиках. А куда их положить спать? Положить некуда. Я им постелила на пол.
Зав. производством мне говорит:
– Надо в милицию сообщить, что они сбежали.
Я ей говорю:
– Не надо.
А она всё-таки сообщила. Мальчика забрали, а Сашу я им не отдала. Хотели забрать, а я так плакала, вцепилась в него. Милиция от меня отстала. В школе Саша не учился, познакомился с одним дворовым мальчишкой. Они с вагона сбрасывали уголь и продавали. Но его друг попал под поезд. Ему отрезало ноги.
После этого случая заведующая стала за Сашей следить и сказала ему:
– Если ты из дома куда-то отойдёшь, я тебя тут же отправлю в детский дом.
Мне было очень тяжело. Приходилось работать, вечерами учиться, о брате заботиться. Ходила в школу в дырявых ботах. Ноги, пока шла в школу, становились грязными до колен. Стыдилась войти в класс. Обтирала тряпкой грязь с ног. Я сильно простыла и заболела. Меня увезли в больницу, и я думала, что не выживу.
Ко мне в больницу пришла жена дяди Гани и спросила:
– Ты Ванина дочь?
– Да.
– Ну, что-нибудь знаешь об отце?
– Ничего не знаю.
– Что с тобой случилось? Как ты сюда попала?
– Шла на работу. Со мной случился обморок и меня сюдла доставили.
– Ой, бедненькая! У меня коровка есть. Я буду молочко носить.
– Спасибо. Но у меня ещё брат есть, его надо содержать, я не могу покупать молоко.
– Мне не надо платить. Я тебе так буду молоко носить. Посмотри на себя какая ты худющая.
Она мне стала поллитра молока носить, и я поправилась. В больнице плохо кормили.
Саша, пока я лежала в больнице, выживал сам. Ходил на озёра, лазил по болотам и собирал яйца на утиных гнёздах, варил их и ел.  Да, наверное, и заведующая тоже что-то давала ему поесть. Утиные яйца он и мне приносил в больницу.
Во время войны мороженую картошку собирали на поле, местами где-то ещё оставалось с осенью не выкопанной. Картошка была замёршая, жёлто-коричневая. Возьмёшь её в руки, ладони мерзнут. Из неё делали сырнички.

Младшего брата Толика я разыскала после войны в Александровске в Новосибирской области.
После войны я обращалась в военкомат, чтобы что-то узнать о папе. Показывала фотографию. О Пузырникове ничего не было известно, а вот об Абросимове пришёл ответ. Мне дали адрес его родственников. Я написала. Мне ответила женщина, что на фото не тот Абросимов. Что её отец не был на фронте. А на фото его брат. А где сейчас живёт его брат, она ничего не знает. Скорее всего, он живёт в каком-то селе под городом Барабинском.
Совсем недавно я узнала о подвиге красноармейца Абросимова Фелалея Васильевича, 1898 года рождения. Он призывался, как и мой отец, Барабинским РВК.
Фелалей Васильевич на фронте с августа 1941 года. Принимал участие в боях за Родину и ноябре 1943 года под городом Невелем получил контузию.
Участвовал в боях на Брянском, Ленинградском, 2 Прибалтийском фронтах. Награждён медалью «За боевые заслуги» 16 мая 1945 г.
Он, наверное, вначале воевал в одной части с моим отцом. Если бы я раньше узнала, что Фелалей Васильевич вернулся с войны, может быть, что-то узнала о судьбе своего отца.
Но этому не суждено было сбыться.
Зато я узнала о судьбе Пузырникова Митрофана Тарасовича. Он родился в Новосибирской обл., г. Барабинск, с/з № 4. Призван Барабинский РВК. Последнее место службы 5 Гв. Арм. 204 ЛАП. Воинское звание: сержант. Умер от ран между 01.01.1944 г. и 31.01.1944 г. Первичное место захоронения Украинская ССР, Кировоградская обл., Кировоградский р-н, с. Верхнее Сазоново, в саду, могила № 2.
К сожалению, не сохранилась фотография, которую мне прислал мой отец из воинской части г. Бердска. Я бы так хотела через многие годы взглянуть на их лица, простых сибиряков из моей малой родины.
Мой отец Богданов Иван Васильевич родился 1908 году, призван 30 августа 1941 г. Барабинским РВК,  в ноябре 1941 года пропал без вести. Но всё же в сердце живёт надежда, что узнаю, где воевал мой отец.