Ле­о­нид  Ге­ра­си­мо­вич Фадеев, по­эт, член СП Рос­сии, уро­же­нец д. Ши­би­хи­но Всход­ско­го (ны­не Уг­ран­ско­го) р-на Смо­лен­ской обл. Ав­тор 10 по­эти­че­ских сбор­ни­ков «Ма­ми­но по­ле», «Ко­лы­бель», «Из глу­бин ро­ди­мые клю­чи», «Жи­вая ка­пель­ка твоя», «Бла­го­да­ре­ние», «Бла­го­вест», «Го­ды и па­мять вой­ной опа­лён­ные», «К све­ту и до­б­ру. Смо­лен­щи­на моя», «Рус­ские Ха­ты­ни. Сы­нов­ний плач», «Зем­ной по­клон».

В Бе­ло­рус­сии Ле­о­нид Фа­де­ев окон­чил Снов­скую сред­нюю шко­лу, слу­жил в ар­мии. За­тем по­сту­пил на фи­ло­ло­ги­че­ский фа­куль­тет Бел­го­су­ни­вер­си­те­та. По­лу­чил ди­плом жур­на­ли­ста, от­дал око­ло 25 лет су­ма­тош­ной ре­пор­тёр­ской ра­бо­те на гос­те­ле­ра­дио.

В Мо­ск­ве с 1983 го­да. Член СП Рос­сии, член Не­кра­сов­ско­го ко­ми­те­та СП Рос­сии, член твор­че­ско­го клу­ба «Мо­с­ков­ский Пар­нас». Удо­сто­ен зва­ния лау­реа­та пре­мии Кон­стан­ти­на Си­мо­но­ва с вру­че­ни­ем зо­ло­той ме­да­ли.

Ле­о­нид Ге­ра­си­мо­вич Фа­де­ев умер 28 ок­тяб­ря 2012 го­да. По­хо­ро­нен в Мо­ск­ве на Пре­об­ра­жен­ском клад­би­ще.

 Люд­ми­ла Ва­лен­ти­нов­на Фа­дее­ва – вдо­ва по­эта

 

 

        МУЖ­ЧИ­НА… В ВО­СЕМЬ ЛЕТ
              (о се­бе)

 

Я – Ле­о­нид Фа­де­ев от­но­шусь к то­му по­ко­ле­нию, ко­то­рое на­зы­ва­ют «Де­ти вой­ны».

Мне ещё не бы­ло и шес­ти лет, ко­гда на­ча­лась вой­на. Отец ушёл на фронт. А вско­ре в на­шу де­рев­ню при­шли фа­ши­сты. В эти чёр­ные дни и го­ды на­ша се­мья, как и мно­гие дру­гие лю­ди, хлеб­ну­ли го­рюш­ка вдо­воль.

И я сол­дат,
И я к бо­ям при­час­тен,
По­жа­рам, го­ло­ду,
Бло­ка­де кру­го­вой,
Я – и сви­де­тель,
И жи­вой уча­ст­ник,
Хо­тел я вы­жить –
Это был мой бой.

Был бой с вра­га­ми хи­ло­го маль­чиш­ки
За хлеб, за свет, за пра­во не за­быть,
Что – рус­ский я, что я ро­ж­дён не лиш­ним
В Рос­сии! И обя­зан по­бе­дить!

(бал­ла­да «Три­дцать»)

 

В кон­це 1942 го­да не­мец­кие ка­ра­те­ли спа­ли­ли часть де­рев­ни, ко­то­рая на­хо­ди­лась бли­же к ле­су. Они боя­лись пар­ти­зан. И не слу­чай­но, ведь мно­гие со­се­ди, в том чис­ле и моя ма­ма, по­мо­га­ли пар­ти­за­нам. Я пом­ню, как ма­ма и ба­буш­ка пря­та­ли в чу­ла­не ра­не­ных, де­ла­ли им пе­ре­вяз­ки, го­то­ви­ли для них еду. Од­ним из пер­вых нем­цы со­жгли наш дом: он был край­ним, сто­яв­шим не­да­ле­ко от ле­са. Мы ед­ва ус­пе­ли спря­тать­ся в ле­су. Мы ви­де­ли, как пы­ла­ет ог­ром­ным ко­ст­ром на­ша род­ная ха­та, подож­жён­ная бро­шен­ным в раз­би­тое ок­но фа­ке­лом, с ко­то­рым не­мец под­бе­жал к ней. Я не за­был, как мы горь­ко пла­ка­ли, ви­дя ис­че­заю­щее в пла­ме­ни род­ное гнез­до. И на­все­гда за­пом­нил злоб­ное ли­цо вра­га-под­жи­га­те­ля:

«Он под­жи­гал, ко­гда ме­та­лась ма­ма,
Хва­тая скарб в за­дым­лен­ной из­бе,
Он хо­хо­тал, ко­гда ли­за­ло пла­мя
Гнез­до моё, взвих­ря­ясь по тру­бе.

(бал­ла­да «Три­дцать»)

 

Од­но вре­мя я – Лё­ня Фа­де­ев, моя ма­ма, ба­буш­ка, брат и се­ст­ра пря­та­лись в лес­ной зем­лян­ке. Ис­пы­ты­вая го­лод, хо­лод мы ед­ва вы­жи­ли в это го­ре­ст­ное вре­мя. Но об­щее го­ре сбли­жа­ет лю­дей. Бы­ла зи­ма. Од­на од­но­сель­чан­ка при­юти­ла нас, без­дом­ных, в сво­ей уце­лев­шей от по­жа­ра, из­бе. Пом­ню, бы­ло и го­лод­но, и хо­лод­но. Мы – де­ти – по оче­ре­ди гре­лись на печ­ке. И не­вы­но­си­мо хо­те­лось есть. Но нас ожи­да­ла ещё боль­шая бе­да.

Осо­бен­но жес­то­ко фа­ши­сты звер­ст­во­ва­ли в 1943 го­ду. На­сту­па­ла на­ша Крас­ная Ар­мия. Вра­ги, от­сту­пая под на­тис­ком на­ших войск, сжи­га­ли де­рев­ни – рус­ские Ха­ты­ни, уби­ва­ли ни в чём не­по­вин­ных мир­ных жи­те­лей.

Горь­кая судь­ба по­стиг­ла и на­шу род­ную де­рев­ню Ши­би­хи­но – в кон­це фев­ра­ля 1943 го­да – поч­ти на­ка­ну­не ос­во­бо­ж­де­ния Всход­ско­го рай­она Крас­ной Ар­ми­ей – не­мец­кие ка­ра­те­ли со­жгли дот­ла и ос­тав­шую­ся часть де­рев­ни. Та­кая участь по­стиг­ла и дру­гие со­сед­ние сё­ла.

Я пом­ню, как ме­ня, бра­та, се­ст­рич­ку, ма­му, ба­буш­ку не­мец­кие ав­то­мат­чи­ки за­тал­ки­ва­ют в ко­лон­ну. А за­тем фа­ши­сты по­гна­ли нас – жен­щин, ста­ри­ков, де­тей че­рез лес, по за­сне­жен­но­му без­до­рож­ью к ка­кой-то же­лез­но­до­рож­ной стан­ции, ок­ру­жив нас с двух сто­рон ав­то­мат­чи­ка­ми:

Мне – семь… И я в тол­пе из­гнан­ни­ков:

Вра­ги – как плен­ных го­нят нас…

…Ко­ман­ды, ок­ри­ки их бран­ные
Сквозь го­ды пом­ню и сей­час.

(«Из­гнан­ни­ки»)

 

Это всё про­ис­хо­ди­ло в кон­це фев­ра­ля 1943 го­да, до ос­во­бо­ж­де­ния ос­та­ва­лось все­го две не­де­ли – Всход­ский рай­он Крас­ная Ар­мия ос­во­бо­ди­ла 14 мар­та 1943 го­да. А мы в это вре­мя на­хо­ди­лись в аду фа­ши­ст­ской не­во­ли. Пом­ню, как нем­цы рас­стре­ли­ва­ли тех, кто, обес­си­лив, па­дал на снег:

Бре­дём по сне­гу мы – ок­ру­же­ны.
Ов­чар­ки злоб­ные ры­чат.
Упа­ла баб­ка – за­не­ду­жи­ла –
И ста­вит точ­ку ав­то­мат.

(по­эма «До­ро­ги на­ших бед»)

 

Бы­ло очень страш­но, ведь ка­ж­дый из нас мог быть сле­дую­щим:

Мы шли, а смерть гля­де­ла в спи­ны,
А на до­ро­ге – деб­ри бед…
Я был не маль­чик, а муж­чи­на
В свои не­пол­ных во­семь лег…

(по­эма «Муж­чи­на…в во­семь лет»)

 

Нас, уце­лев­ших в этом смер­тель­ном, из­ну­ри­тель­ном по­хо­де, жен­щин, ста­ри­ков, де­тей не­мец­кие из­вер­ги под­го­ня­ют к же­лез­но­до­рож­но­му со­ста­ву и при­кла­да­ми за­тал­ки­ва­ют в гру­зо­вые ва­го­ны-«те­лят­ни­ки», на­глу­хо за­кры­ва­ют две­ри и ве­зут на за­пад, в ла­ге­ря смер­ти:

… Мои пер­вые в жиз­ни ва­го­ны
На ски­таль­че­ской дет­ской вер­сте
Мне за­пом­ни­лись те пе­ре­го­ны:
Свет ни окон в ку­пе за­стек­лён­ных –
Ви­жу про­ре­зи – на вы­со­те,
Те ва­го­ны зо­вут ско­то­во­за­ми.
Нас, ок­ру­жён­ных смер­тя­ми и гро­за­ми,
Под ав­то­ма­та­ми уво­зи­ли в не­во­лю вра­ги.

(«Гроз­ные ту­чи»)

 

Эше­лон по­дол­гу про­стаи­вал в ту­пи­ках. К сча­стью, до ла­ге­ря смер­ти не до­вез­ли: спас­ло вне­зап­ное на­сту­п­ле­ние Крас­ной Ар­мии. Фа­ши­сты в спеш­ке бро­си­ли на­би­тый рус­ски­ми не­воль­ни­ка­ми эше­лон в За­пад­ной Бе­ло­рус­сии. Не уви­дев ав­то­мат­чи­ков воз­ле эше­ло­на, мы раз­бре­лись по ок­ре­ст­ным бе­ло­рус­ским сё­лам.

Пом­ню, что­бы не уме­реть с го­ло­ду, я вме­сте со сво­ей ба­буш­кой хо­ди­ли по де­рев­ням, про­си­лись на по­стой, со­би­ра­ли по­дая­ния. В мо­ей па­мя­ти на­все­гда ос­та­лись кар­тин­ки ни­ще­го ски­та­ния в по­ис­ках пи­щи, ноч­ле­га. А ма­ма, стар­шие брат и се­ст­ра на­ни­ма­лись на раз­ные ра­бо­ты к за­жи­точ­ным кре­сть­я­нам. Не вы­дер­жав бес­пре­рыв­ных ски­та­ний и жиз­ни впро­го­лодь, ба­буш­ка за­бо­ле­ла и умер­ла.

Не за­бы­ва­ет­ся мне и под­не­воль­ная жизнь ма­ло­лет­не­го бат­рач­ка на од­ном из ху­то­ров в Бе­ло­рус­сии, ку­да ме­ня от­ве­ли по­сле смер­ти ба­буш­ки.

Два го­да я пас ко­ров и овец, вы­пол­нял раз­ные ра­бо­ты по хо­зяй­ст­ву. Я – ху­тор­ской пас­ту­шок-бат­ра­чок – Лёнь­ка Фа­де­ев да­же позд­ним ле­том и осе­нью хо­дил бо­сым. На­хо­дясь на ху­то­ре, я ску­чал о ма­ме и очень хо­тел, что­бы она ме­ня за­бра­ла из не­во­ли:

За ми­зер­ную пла­ту я бат­ра­чу,
А бат­ра­ку – не пол­ных во­семь лет…
Озяб­ли но­ги…
Я тер­п­лю – не пла­чу,
Ведь ря­дом ма­мы жа­ло­ст­ли­вой нет…

(«Вось­ми­лет­ний бат­рак»)

 

Моя под­не­воль­ная жизнь дли­лась до са­мо­го кон­ца вой­ны. В тот лет­ний день я пас ста­до ко­ров на од­ном из ху­то­ров. Над па­ст­би­щем, где с вос­хо­дом солн­ца на­чи­нал­ся мой бат­рац­кий ра­бо­чий день, не­ожи­дан­но про­ле­тел са­мо­лёт да так низ­ко, что я уви­дел, как мне по­ка­за­лось, улы­баю­ще­го­ся пи­ло­та. И мне да­же по­ка­за­лось, что он по­ма­хал ру­кой из ка­би­ны. Но за­то я хо­ро­шо раз­гля­дел, что на крыль­ях са­мо­лё­та бы­ли крас­ные звёз­ды. Ме­ня пе­ре­пол­ни­ла ра­дость – это ос­во­бо­ж­де­ние. Зна­чит, ско­ро воз­вра­тит­ся отец. То­гда я не знал, что он вер­нёт­ся ин­ва­ли­дом. И в род­ную де­рев­ню мы не вер­ну­лись: от Ши­би­хи­но ос­та­лись од­ни пе­пе­ли­ща, за­рос­шие ди­кой тра­вой и лес­ным мо­лод­ня­ком. По­доб­ная судь­ба и у со­тен дру­гих смо­лен­ских сёл – рус­ских Ха­ты­ней:

Здесь лес

И здесь моё род­ное
Вой­ной уби­тое се­ло –
Че­ты­ре­ж­ды в че­ты­ре слоя
Тра­вой с го­да­ми за­рос­ло.

(по­эма «До­ро­ги на­ших бед)

 

У ме­ня на­все­гда ос­та­лись в па­мя­ти ужас и от­чая­ние лю­дей при ви­де сго­рев­ших род­ных хат, де­ре­вень не толь­ко на мо­ей род­ной Смо­лен­щи­не, но и в Бе­ло­рус­сии, ку­да мы по­па­ли по во­ле слу­чая. Смо­лен­ские спа­лён­ные вра­га­ми сё­ла, де­рев­ни, так­же как и бе­ло­рус­ские (а их 628), ко­то­рые я ви­дел во вре­мя сво­их ски­та­ний в по­ис­ках пи­щи, ноч­ле­га (мне то­гда не бы­ло и вось­ми лет) ос­та­ви­ли глу­бо­кие не­за­жи­ваю­щие ра­ны в мо­ей ду­ше и сло­жи­лись в еди­ный об­раз – мно­го­стра­даль­ной рус­ской Ха­ты­ни.

Про­шли го­ды, я стал по­этом. Од­но из пер­вых мо­их сти­хо­тво­ре­ний «На па­мять за­ве­ща­ны» – о со­жжён­ных рус­ских де­рев­нях – на­ших Ха­ты­нях бы­ло на­пи­са­но в 1975 го­ду:

В краю смо­лен­ском мо­ём род­ном –

Мне на па­мять за­ве­ща­ны –

Де­рев­ни пав­шие и не вос­крес­шие,

Пе­пе­ли­ща их и уголь­ки.

 

Лю­бовь и тос­ка о род­ной смо­лен­ской сто­ро­нуш­ке и до­ро­гой мо­ему серд­цу де­ре­вуш­ке Ши­би­хи­но, спа­лён­ной фа­ши­ста­ми, так и ос­та­лись на всю мою жизнь.

 

ВОСЬ­МИ­ЛЕТ­НИЙ БАТ­РАК

Вра­ги

Пус­ти­ли с ды­мом на­ши ха­ты,
Под ав­то­ма­та­ми в из­гна­нье по­ве­ли…

В чу­жом краю при­ста­ни­ще ко­гда-то
Смо­лен­ские из­гнан­ни­ки на­шли.
Се­бя маль­чиш­кой ви­жу бо­со­но­гим,
С кну­том в ру­ке,
Встре­чаю­щим рас­свет:
За ми­зер­ную пла­ту я бат­ра­чу,
А бат­ра­ку –

Не пол­ных во­семь лет…

Озяб­ли но­ги…

Я тер­п­лю – не пла­чу,

Ведь ря­дом ма­мы жа­ло­ст­ли­вой нет…

Но всхо­дит солн­це,

И его лу­ча­ми

Я буд­то лас­кой ма­ми­ной со­грет.

 

ВЁД­РА

А это – быль приф­рон­то­во­го края:
В сне­га за­ры­та зим­няя Уг­ра…

Тро­пой в суг­ро­бах жен­щи­на се­дая
На ко­ро­мыс­ле та­щит два вед­ра…
Я, ма­ло­лет­ка, был то­гда бес­си­лен
По­мочь ей за ушед­ших сы­но­вей.
А жен­щи­на та – сим­во­лом Рос­сии
Жи­вёт по­ны­не в па­мя­ти мо­ей:
В фу­фай­ке са­ни­тар­но­го от­ря­да,
Чтоб за­пас­тись во­дою до ут­ра,
От по­лы­ньи, про­ло­ман­ной сна­ря­дом,
Не­сла, ша­та­ясь, пол­ных два вед­ра…
Не из Уг­ры, а из боль­шо­го мо­ря
Не­сла не во­ду – слё­зы этих лет:
В од­ном вед­ре по­терь пле­ска­лось го­ре,
А во вто­ром – все ра­до­сти по­бед.

 

ИЗО­БРЕ­ТЕ­НИЕ ВОЙ­НЫ

                        Па­мя­ти бра­та Пав­ла

В при­да­чу к хо­ло­ду,
К ме­те­ли­цам

В де­рев­не го­лод – лю­тый враг…
Спа­са­ла нас руч­ная мель­ни­ца,

Что сма­сте­рил мой стар­ший брат.

Два чур­ба­на от ста­рой ли­пы, –
Их роль: по­до­бье жер­но­вов…
На них по сре­зам бра­том вби­ты

Ос­кол­ки ста­рых чу­гу­нов.

По цен­тру ниж­не­го чур­ба­на
Тор­чал как ось же­лез­ный болт…

Про­шло пол­ве­ка – как ни стран­но, –

Кар­тин­ка в па­мя­ти жи­вёт:

Вот брат, пых­тя, за руч­ку кру­тит

Изо­бре­тён­ный жер­нов свой, –
Не ме­лет он зер­но, а плю­щит…
Но спас нас хлеб тот го­ре­вой!

… Изо­бре­те­нье это бра­та

В дни бед, на­вис­ших над стра­ной,
Срав­ню с вин­тов­кою сол­да­та,

С ко­то­рой шли на смерт­ный бой!

 

БУ­ДЁ­НОВ­КА

Ру­ба­ки в шле­мах крас­но­звёзд­ных…

В та­чан­ку вли­тый пу­ле­мёт…

Жи­вут в мо­их да­лё­ких вёс­нах –

И не­скон­ча­ем их по­лёт.

… На пус­ты­ре с чер­то­по­ло­хом

На де­ре­вян­ном ска­ку­не

Пол­ки «де­ни­кин­цев» без про­ма­ха

Ру­бил с пле­ча, как на вой­не.

А пе­ред са­мою вой­ною

Мой дя­дя Про­хор – ко­ман­дир

Мне шлем с ма­ли­но­вой звез­дою,

Прие­хав в от­пуск, по­да­рил.
И с той же дет­скою на­ив­но­стью,

Во­об­ра­зив се­бя бой­цом,

Я по­ка­зал звез­ды ма­ли­но­вость

Фа­ши­стам, вый­дя на крыль­цо!

Под ок­рик злоб­ный ла­пой силь­ною

Был со­рван шлем, про­бит шты­ком…

И боль, и го­речь под­за­тыль­ни­ка –

Уж сколь­ко лет – как дав­кий ком.

Ист­ле­ли кос­ти си­лы вра­же­ской,

И не дов­ле­ет стра­ха жуть.

Но от­че­го по­рой мне ка­жет­ся,

Что я – в бу­дё­нов­ке хо­жу?

                                  2007 г.

 

 

МНЕ АВ­ТО­МАТ БЫ…

(от­ры­вок из по­эмы «Муж­чи­на в во­семь лет»)

 

Я пом­ню смех тот, но сквозь слё­зы…

А на ко­го, по­зволь, пе­нять,

Коль учу­дил, сам дурь смо­ро­зил:

В жи­вых бы не бы­ло ме­ня…

На­вер­но, смерть таи­лась близ­ко, –

Мне по­вез­ло: чу­жой сол­дат

Стрель­нул бы в рус­ско­го маль­чиш­ку,

Будь под ру­кою ав­то­мат.

В тот лет­ний день озор­ст­во моё с бе­дою

При­шло на мос­тик над ре­кой,
Ку­да фа­шист в ру­ке с уз­дою

При­вёл ко­ня на во­до­пой.
По­ду­ма­лось: «Мне ав­то­мат бы…»,

Най­дя в шта­ниш­ках оголь­ца,
Я «рас­стре­лял» стру­ёй сол­да­та,

Сто­яв­ше­го у же­реб­ца…
Фа­шист взре­вел от воз­му­ще­нья

И с ди­ким во­плем: «Рус­сиш швайн!»
Взле­тел на мост в од­но мгно­ве­нье,

Не пре­кра­щая злоб­ный лай.
Я прочь рва­нул, что бы­ло пры­ти,
До­мой ско­рее – с рез­вых ног,

Да не ус­пел от зло­бы скрыть­ся –
Дог­нал ме­ня её са­пог.

Не пом­ню, как я при­зем­лил­ся,
И, боль не чуя, за са­рай
За­полз, в кра­пи­ве при­та­ил­ся,
По­ка не стих фа­ши­ста лай…

При­ко­вы­ляв, бо­ял­ся толь­ко,
Что баб­ка Луш­ка на­кри­чит…
Она спро­си­ла ти­хо: «Боль­но?»

И  мол­ча на­ча­ла ле­чить.

Фев­раль 2008 г.

 

ПОД­КОН­ВОЙ­НАЯ НАУ­КА       

«С че­го на­чи­на­ет­ся Ро­ди­на

С кар­тин­ки в тво­ём бу­к­ва­ре»

В бу­к­ва­ре том –

Кар­тин­ки при­ду­ман­ной Ро­ди­ны…

А моя – не­кра­си­вая – с ни­щим се­лом

На­зы­ва­лась в на­ро­де ук­рад­кой Си­ро­ти­но,

И бре­ла она с тяж­ким за­плеч­ным меш­ком.

Мне за­пом­ни­лось стран­ное сло­во «Из­гнан­ни­ки»…

Я за­пом­нил до­ро­гу в чу­жие края,

По ко­то­рой про­шла го­ре­мыч­ная, пе­шая,

Под­кон­вой­но ша­гая, нау­ка моя.

Я чи­тал по сло­гам

На слу­чай­ных при­ста­ни­щах

В го­ло­вёш­ках ды­мя­щих­ся боль и бе­ду.

Мои школь­ные па­лоч­ки –

Тру­бы по­жа­рищ –

Я счи­тал их, ме­та­ясь в ти­фоз­ном бре­ду.

Кон­вои­ры жес­то­ко­стью нас уни­жа­ли…

Но и в дни ис­пы­та­ний и ок­ри­ков злых

Ве­рить в Ро­ди­ну рус­скую мы не ус­та­ли,

Зная го­ло­да ког­ти, под­ва­лы, уг­лы.

Сбе­рег­ли доб­ро­ту мы в ла­чу­гах, в ба­ра­ках,

На до­ро­гах, гро­зив­ших смер­тель­ной бе­дой…

Вдоль до­рог тех сто­ят

Вос­кли­ца­тель­ным зна­ком

Над­мо­гиль­ные кам­ни е же­лез­ной звез­дой.

 

О БА­БУШ­КЕ ЛУ­КЕ­РЬЕ

Пом­ню прав­ду
О на­шей ба­буш­ке,
Как она го­ре­ва­ла без де­душ­ки,
Как она на­пе­ва­ла ба­юш­ки,
Сказ­ку ска­зы­ва­ла о хле­буш­ке,
Как она мне
В кон­серв­ной ба­ноч­ке
Суп ва­ри­ла от­дель­но –
Со шква­роч­кой…
Пом­ню пе­пел во­ен­ных по­жа­рищ,
Не­стер­пи­мую го­ло­да му­ку,
И как баб­ка по­след­ний су­ха­рик
Сбе­ре­га­ла для ма­ло­го вну­ка.
Пом­ню, как мы ис­ка­ли при­ста­ни­ща,
Вы­би­ва­ясь в из­гна­нье из си­лы,
Как мы боль, вспо­ми­ная по­жа­ри­ща,
Го­ды дол­гие в серд­це но­си­ли.

 

СО­БЕ­СЕД­НИК ПАС­ТУШ­КА

«Пас­ту­шок! Бат­ра­чок!» –

За­ау­ка­ет дет­ст­во…

С ним на встре­чу иду,

Буд­то здесь об­жи­тое за­бо­та­ми ме­сто, –

Не по серд­цу,

А но­ша – не по пле­чу.

Вспо­ми­наю не раз:

Вот, про­снув­шись с рас­све­том,

Го­нит ста­до

Озяб­ший бо­сой пас­ту­шок.

И то­гда не за­ме­тил,

Что вы­ро­нил где-то

Из оре­ши­ны сре­зан­ной

Свой по­со­шок…

Я на нём на­но­сил

Пе­ро­чин­ным от­ме­ти­ны, –

Дни счи­тая до сро­ка:

Вот ма­ма при­дёт

И ме­ня – вось­ми­лет­ку

В за­ла­тан­ных шта­ниш­ках, –

На­все­гда из не­во­ли до­мой уве­дёт…

Я меч­тал осед­лать

Крас­но­звёзд­ную пти­цу,

За штур­ва­лом её

Пред­став­ляя се­бя…

Я был сча­ст­лив, ко­гда мне

Не­ждан­но при­снит­ся

Де­ре­вень­ка в ле­су,

Где род­ная из­ба…

Где ды­ми­лась пар­ком

На за­гнёт­ке по­хлёб­ка,

Где в окош­ко вос­ход
При­ле­тал сне­ги­рём…
Там од­на­ж­ды фа­шист
Со звез­дою пи­лот­ку
Сбил с мо­ей го­ло­вы,
И я рух­нул ку­лём…
По­со­шок, по­со­шок –
Вер­ный друг-со­бе­сед­ник!
Мне не сде­лать за­ру­бок,
При­сев на ме­же…
А за­руб­ки твои, по­со­шок,
Не­про­стые

Ме­ня к ра­до­сти но­вой

Вче­ра при­ве­ли.

По­со­шок, по­со­шок –

Пас­туш­ка со­бе­сед­ник.

Я за дол­гие го­ды те­бя не за­был.

Ты со мною все­гда –

Не­от­луч­ный сви­де­тель

Всех се­ди­нок мо­их –

Как от­ме­тин судь­бы.

По­со­шок, по­со­шок –

Вер­ный друг-со­бе­сед­ник!

Ты ме­ня за уте­рю,

На­вер­но, про­стил,

Я ос­та­вил с то­бою

За­бы­тую пес­ню,

Но, а серд­цем я пом­ню

Пе­чаль­ный мо­тив…

 

МАЛЬ­ЧИШ­КИ ВОЙ­НЫ

Я то­же по­ме­чен вой­ною,

Я ря­дыш­ком с бе­да­ми рос…

Со­сед­ский маль­чиш­ка с со­бою

Из ле­са ко­роб­ку при­нёс.

На­ход­ка – из­вест­ное де­ло:

А что там внут­ри? – по­смот­реть!

Та­ясь, в ней га­дю­кой си­де­ла

Же­ле­зом при­кры­тая смерть.

… .Уда­рил он кам­нем ко­роб­ку,

Ещё раз­мах­нул­ся – и вдруг

Маль­чиш­ку швыр­ну­ло, как проб­ку,

На ма­ем рас­цве­чен­ный луг.

В зем­лян­ке – боль­нич­ной па­ла­те,

Не при­няв соз­нань­ем бе­ду:

– От­дай­те мне ру­ки, от­дай­те! –

Про­сил он ко­го-то в бре­ду…

Ос­та­лась моль­ба без от­ве­та…

Я знаю в мет­ро пе­ре­ход,

Ку­да мой ро­вес­ник-ка­ле­ка

Про­сить по­да­я­нье идёт.

Не ка­ж­дый со­вет­ский Ме­ресь­ев

Об­лас­кан парт­ко­ма­ми был:

Мне пом­нят­ся гру­ст­ные пес­ни

Бро­дя­чей ва­гон­ной судь­бы.

Я слы­шу, как звя­ка­ют в шап­ке

Мо­нет­ки… И ни­щий се­дой

Под взгля­дом чи­нов­ни­ков штат­ных

С не­штат­ной про­хо­дит бе­дой…

                                     1993 г.

 

 

Вой­на и её по­те­ри. Со­жжён­ные де­рев­ни и жи­те­ли, уг­нан­ные на чуж­би­ну

 

ПО­ТЕ­РИ

(По­эма)

                                                Пе­ред ли­цом ушед­ших бы­лей

                                                Не впра­ве мы кри­вить ду­шой,      

                                                Ведь эти бы­ли оп­ла­ти­ли

                                                Мы пла­той са­мою боль­шой.

А. Твар­дов­ский

 

В гос­тях – се­до­вла­сый пол­ков­ник,
А с ним ре­бят­ня за сто­лом…
Он го­ды дав­ниш­ние пом­нит,
Ко­гда вое­ва­ли с вра­гом.
Вой­ну на­чи­нал лей­те­нан­том,
За­кон­чил – с Ге­рой­ской звез­дой.
Про­слав­лен­ный доб­ле­стью рат­ной,
Встре­ча­ет­ся с дет­во­рой.
Бод­рит­ся, хоть серд­це боль­ное,
Сме­ёт­ся, хоть шут­кам не рад:
Те ра­ны во­ен­ные но­ют,
И пом­нит по­те­ри сол­дат…
За­бу­дет­ся ль это: от смер­ча
Сна­ряд­ных ос­кол­ков, свин­ца,
От встреч еже­час­ных со смер­тью

Муж­ские чер­ст­ве­ют серд­ца…

Кар­тин­кам эк­ран­ным не ве­ря,

Где врут о по­те­рях в бо­ях,

Он зна­ет, ка­кие по­те­ри

За­мал­чи­ва­ли в шта­бах.

… «За­бу­дешь ли день тот мо­роз­ный:

Твой полк у боль­шо­го се­ла

На­крыт был ог­нём ми­но­мёт­ным,

Пе­хо­та в сне­гах за­лег­ла.

Та ме­ст­ность

С по­ме­чен­ным ка­ж­дым кус­том –
На ви­ду у те­бя, –
Она по­чер­не­ла от вражь­их
Гу­би­тель­ных зал­пов ог­ня…
Сол­да­ты – без арт­под­го­тов­ки,

Без гау­бич­ных ство­лов –
В ру­ках с ав­то­ма­том, с вин­тов­кой

В ата­ку по­шли за се­ло…
Ты пом­нишь?

… На про­во­де – «Пер­вый» –
Гре­мит ма­тер­ком, что за­лёг:
«Ре­зер­вы? От­ста­ли ре­зер­вы…
Лю­дей под­ни­май и – впе­рёд!
Вер­хов­но­му ну­жен по­да­рок!»–
При­каз за­вер­шил ге­не­рал.
В ата­ку хоз­вз­вод, са­ни­та­ров
По­гна­ли под ог­нен­ный шквал:
Из со­тен бой­цов толь­ко гор­ст­ка
С по­бе­дой в се­ло во­рва­лась…

То по­ле с кро­ва­вым по­гос­том

От­ме­ти­ла ор­де­ном власть…

Ка­кие по­те­ри? –

«Три рус­ских сол­да­та

На нем­ца…»

А слы­шим вра­ньё!

А мы всё – под крас­ные да­ты –

Шта­би­стов, чтоб лга­ли, зо­вём…

А сколь­ко ле­жит бе­зы­мян­ных

Под Вязь­мою, Рже­вом, Ор­лом?
И пом­нят вой­ны ве­те­ра­ны

Ко­ман­ды:

– Впе­рёд! На­про­лом!
Не ска­жут под крас­ную да­ту
Шта­би­сты ни сло­ва о том,
Как сла­ли на до­ты
Сол­да­та

С вин­тов­кой с трёх­гран­ным шты­ком.
Нет прав­ды о на­ших по­те­рях, –

По­ка ге­не­раль­ская власть,

Нет ме­ры, ко­то­рой из­ме­рить

От­ва­гу чи­нов­ни­ков лгать…

Шта­бам и се­го­дня по­зво­ле­но –

Я знаю, я в ро­те слу­жил, –

Скры­вать за па­рад­ны­ми свод­ка­ми

По­те­ри, без­ве­стье мо­гил.

И лгут, что ни­где не ос­тав­ле­ны

По­гос­ты сол­дат без имён…

В ре­чах юби­лей­ных про­слав­ле­ны

Шта­би­сты всех ран­гов, вре­мён.

Мо­ги­лы сол­дат на Кав­ка­зе,

В Аф­га­не – без­вест­ный мой брат…

На­гра­дой дер­жав­ной в ука­зе

От­ме­чен штаб­ной бю­ро­крат.

Ни в мир­ные дни,

Ни в вой­ну

Шта­би­сты по­терь не счи­та­ли, –

Я да­же по­ве­рю то­му:

Дай во­лю им – Русь бы спи­са­ли…

Без­ду­мье, вра­ньё как оси­лить?!

Как вы­жить с не­прав­дою нам?

За­чем при­уча­ют Рос­сию

К па­ра­дам, по­те­рям, смер­тям?

Мой дед по­хо­ро­нен без­вест­ным

Я не­мец­кой чу­жой сто­ро­не.

Ле­жат в Ста­лин­гра­де, под Пско­вом,

Под Кур­ском –

Юн­цы, не­из­вест­ные мне…

Ог­ром­ным и ма­лым по­те­рям

В Рос­сии рас­пах­ну­та дверь.

Как нам нау­чить­ся по­ве­рить

В Рос­сию – стра­ну без по­терь?

Без­ду­мье чи­нов­ни­ков празд­ных,

Монб­ла­ны их лжи­вых бу­маг,

Ус­лу­ги без­дар­но­стей раз­ных,

Про­даж­ность…

В ду­ше мо­ей – страх!

Стра­да­ли­ца – шко­ла Бес­ла­на

По­те­рям взгля­ну­ла в ли­цо.

Кав­каз кро­во­то­чил как ра­на

От рве­нья штаб­ных под­ле­цов…

Не­у­жто по­те­ри за­ду­шат?

Опу­та­ют кла­ны жу­лья?

Не­у­жто чу­мой рав­но­ду­шья

Стра­на за­ра­зи­лась моя?

С по­те­ря­ми – пусть и боль­ши­ми –

Мы к ми­ру, со­гла­сью при­шли.

Но раз­ве ру­ка­ми чу­жи­ми

Бес­па­мят­ст­во

В дом наш вне­сли?

На­но­сят­ся в серд­це уда­ры –

Во­ен­ным уда­рам срод­ни…

Но эти из­держ­ки без­ве­рья

По­ра под пли­ту схо­ро­нить,

Чтоб всем бе­зы­мян­ным по­те­рям

В Рос­сии во­ве­ки не быть!

 

 

БЕЗ­О­РУЖ­НЫЙ БО­ЕЦ

 

                     Па­мя­ти рус­ских бой­цов

                     про­пав­ших без вес­ти

                     в Ве­ли­кую Оте­че­ст­вен­­ную вой­ну

 

Это осе­нью бы­ло во­ен­ной:

Че­рез луг без­о­руж­ный бо­ец

Убе­гал из во­ен­но­го пле­на,

Но дог­нал его вра­жий сви­нец…

Пал нич­ком на осо­ку по­жух­лую:

На его ок­ро­вав­лен­ный бок

Мы гля­де­ли в мол­ча­нии жут­ком,

По­взрос­лев за ми­ну­ты на год.

Бе­зы­мян­ным его схо­ро­ни­ли

На кур­га­не, где пред­ки ле­жат…

Чув­ст­во стран­ное мне не оси­лить:

Буд­то в чём-то был я ви­но­ват.

 

ГЕ­РО­ЯМ ВЯЗЬ­МЫ

Па­мя­ти М.Г. Еф­ре­мо­ва

 

Смо­лен­щи­на, ты – рус­ский щит дер­жав­ный!

А дер­жат щит твои бо­га­ты­ри, –

Как го­род Вязь­ма – доб­ле­ст­ный и слав­ный,

Из­вест­ный рус­ский го­род ис­ста­ри!

В зем­ле под Вязь­мой – кос­ти чу­же­зем­цев,

Они с ме­чом топ­та­ли на­шу Русь:

Я слы­шал брань от­корм­лен­но­го нем­ца

И все сло­ва те пом­ню наи­зусть.

Они в ду­ше маль­чиш­ки не сго­ре­ли,

Ко­гда он ви­дел, как от­цов­ский дом

Пы­лал в род­ной смо­лен­ской ко­лы­бе­ли,

Рас­топ­тан­ной фа­ши­ст­ским са­по­гом.

Храм в Вязь­ме – Оди­гит­рии Смо­лен­ской –

Воз­нёс­ся он из глу­би­ны ве­ков,

Кре­пя и ве­ру в ду­шах ок­ру­жен­цев,

Хра­ня ря­ды Еф­ре­мов­ских пол­ков.

Сре­ди ге­ро­ев – имя ге­не­ра­ла:

По­гиб в бою, но в па­мя­ти – жи­вой,

От­ли­тый е брон­зе, из мо­ги­лы встал он,

Он – сим­вол рус­ской сла­вы бое­вой.

По­клон ему – на­род­ное спа­си­бо!

За на­ше сча­стье жизнь свою от­дал,

В по­след­ний миг он ду­мал о Рос­сии;

«Впе­рёд, за Русь!»– вос­клик­нул и упал.

 

ПОД ЯР­ЦЕ­ВОМ

                           Род­ной мо­ей Смо­лен­щи­не

 

С клад­би­ща брат­ско­го под Яр­це­вом

Мне в ду­шу па­мят­ник гля­дит…

Рос­сия здесь вски­пе­ла яро­стью,

Рва­нув ру­ба­ху на гру­ди.

Рос­сия здесь ус­та­ми ма­мы

В ру­ках с ло­па­тою у рва:

«Гос­подь наш, сми­луй­ся над на­ми!» –

Шеп­та­ла жар­кие сло­ва…

Здесь пом­нят хол­мы не­по­кор­ные,

Здесь пом­нит древ­няя ре­ка,

Как на­по­ро­лась рать от­бор­ная

На сталь трёх­гран­но­го шты­ка.

Как спесь по­бед­ная тев­тон­ская –

С ко­щун­ст­вом злыд­ня: » С на­ми Бог» –

Сто­ты­сяч­ною по­хо­рон­кою

По­зна­ла тра­ур­ный урок.

… Здесь рожь сте­ною вско­ло­си­ла.

На хол­мах, где пет­ля­ет Вопь, –

Вра­га бес­слав­ная мо­ги­ла

И – рус­ской доб­ле­сти окоп.

Сы­нов­ним серд­цем всё при­ем­лю:

И боль,

И го­речь вдовь­их слёз,

И гор­дость за род­ную зем­лю,

Где сре­ди бед и сча­стья рос.

 

О ВОЙ­НЕ

Я – не бо­ец

И не хо­чу сра­жать­ся…

Мой вы­бор – мир:

Вой­на – все­гда бе­да…

И ес­ли в дет­ст­ве

Мне слу­ча­лось драть­ся, –

Я от­ве­чал лишь тем,

Кто на­па­дал!

По­бе­да?

По бе­де иду­щие?..

Идут по бе­дам,

Вы­иг­ра­ли бой…

…Вой­на все­гда вы­све­чи­ва­ет су­щее

Са­лют за­бу­дут –

Ра­ны пом­нят боль…

Да, толь­ко боль –

Для ми­ра не по­ру­ха:

Вой­на та­ит

Не взо­рван­ный сна­ряд, –

Ра­зит она неза­ча­то­го вну­ка,

Ко­гда на зем­лю па­да­ет сол­дат…

 

МЫ – КНИ­ГИ ПА­МЯ­ТИ

Ли­чи­на пом­нит­ся фа­шиз­ма:
По нам стре­ля­ли без ви­ны.
Я ве­рил в бла­га ком­му­низ­ма,
Но­ся с за­плат­ка­ми шта­ны…
Пус­кай вой­ны не бу­дет боль­ше:
По­жа­ров, ра­не­нных, смер­тей.
Мы – де­ти бед,
Со­су­ды бо­ли,

Мы – кни­ги па­мя­ти сво­ей.
Я пом­ню, как за­шлись от кри­ка
На­ро­ды, се­мьи, вре­ме­на.
И этой па­мя­тью ве­ли­кой
Жи­вёт род­ная сто­ро­на.
Те­перь я знаю, что мне на­до,
И чем пол­на ду­ша моя:
Вос­хо­ды солн­ца да­рят ра­дость,
А вёс­ны – пес­ни со­ло­вья.

                                      Июнь 2008 г.

 

ПО­ГОС­ТЫ

За де­рев­нею на­шей пет­ля­ла По­лу­шен­ка-реч­ка,

По её бе­ре­гам ис­по­лин­ские со­сны рос­ли.

Там од­на­ж­ды ре­бя­та – ста­рин­ной ра­бо­ты ко­леч­ко –

Под со­сною, в пе­соч­ке иг­рая, слу­чай­но на­шли…

Вот и я о на­ход­ке меч­тал, что­бы ста­ла бо­га­той

Про­па­дав­шая в по­ле и веч­но спе­ша­щая мать,

Чтоб, жи­вя на зем­ле, ве­че­ра­ми спе­ши­ла из ха­ты

За ка­лит­ку – на­ряд­ная – сы­на с ра­бо­ты встре­чать.

… Но встре­ча­ет не ма­ма,

встре­ча­ют ме­ня три по­гос­та:

На од­ном – чу­же­стран­цы под се­нью сто­лет­ней со­сны,

На дру­гом – ту­по­ло­бо –

зам­ше­лосгь фа­ши­ст­ско­го до­та

Смот­рит гла­зом бой­ни­цы из бо­лей кро­ва­вой вой­ны.

Ну, а тре­тий по­гост – по­за­бы­той де­рев­ни мо­ги­ла,

На сле­дах мо­их лет обе­ли­ски бе­рёз про­рос­ли…

Толь­ко пом­ню, как ма­ма у Бо­га но­ча­ми про­си­ла,

Что­бы в на­шу де­рев­ню и в край наш

С ме­чом и ог­нём не во­шли…

Март 1973 г.

 

КРЕ­СТЬ­Я­НИ­НА СЫН

Я – от ми­ра се­го,

Я – кре­сть­я­ни­на сын,

Да – род­ное се­ло

Под зем­лёй на ар­шин,

И ро­ди­тель­ский дом

Пал сол­да­том в ог­не,

Да – клад­би­ще с от­цом

На чу­жой сто­ро­не.

Как и до­ля моя

Не по­хо­жа на те –

Кто лов­чил,

Кто сто­ял

На ни­чей­ной чер­те…

В ос­таль­ном –

Я – как вы…

Толь­ко мне ино­гда

Снят­ся рва­ные рвы,

Да – по­терь че­ре­да.

                     7.05.1973 г.

 

НА ПА­МЯТЬ ЗА­ВЕ­ЩА­НЫ

 

                                 «Край мой ро­ди­мый!

                                  Как про­кля­тый бо­гом –

                                  Сколь­ко ты вы­нес не­до­ли! «

Мак­сим Бо­гда­но­вич – бе­ло­рус­ский по­эт

 

В краю смо­лен­ском мо­ём род­ном –

Мне на па­мять за­ве­ща­ны –

Де­рев­ни пав­шие и не вос­крес­шие,

Пе­пе­ли­ща их и уголь­ки.

Без­лю­дье края мне здесь за­ве­ща­но,

Где ни­ще­ту не по­бе­див,

Мы по­нес­ли су­му за­плеч­ную

И об­ре­чён­ность на пус­тишь нив.

Из­гнан­ни­ков судь­ба за­ве­ща­на,

Со скар­бом, свя­зан­ным в узел­ки.

Судь­бой на­ка­за­но за­пом­нить слё­зынь­ки

Фа­ши­стом из­гнан­ных про­стых лю­дей:

Кто в зем­лях поль­ских,

В по­лях гер­ман­ских

Лег­ли

От ро­ди­ны вда­ли сво­ей…

Ли­хой го­ди­ной

За­ве­щан мне пласт дер­но­вый

Де­рев­ни род­ной мо­ей.

                                        1975 г.

 

ПЕ­ЧАЛЬ

 

На­шим рус­ским Ха­ты­ням –

па­мя­ти де­рев­ни Ши­би­хи­но,

со­жжён­ной фа­ши­ста­ми

в фев­ра­ле 1943 го­да

 

Нет на кар­те

Род­ной де­рев­ни:

Рас­топ­та­ла её вой­на…

Ни рож­ком,

Ни за­дор­ной при­пев­кой

Уж не встре­тит

Под ве­чер она.

Где при­выч­ный мой мир

До­мо­тка­ный,

Ра­зо­стлав­ший

Тро­пин­ки хол­стин?

Не по­да­рит мне

За­пах ме­дя­ный

Се­но­ва­ла,

Сго­рев­ший овин.

Не за­гля­нет в окош­ко здесь

Не­бо,

Ре­бя­ти­шек

Не встре­чу гурь­бу,

Слад­кий дух ис­пе­чён­но­го хле­ба

Не на­пол­нит род­ную из­бу…

Ме­ня лес не­зна­ко­мый встре­ча­ет –

До че­го ж его деб­ри гус­ты!

Толь­ко ве­тер пе­чаль­но ка­ча­ет

На вер­хуш­ках ело­вых кре­сты.

13.03.1998 г.

 

 

ИС­ЧЕЗ­НУВ­ШИЕ ДЕ­РЕВ­НИ

 

            Смо­лен­ским де­рев­ням – рус­ским Ха­ты­ням  

 

Пет­ро­во я пом­ню: де­рев­ня боль­шая, –

Ис­чез­ла – как на­ша – в по­жа­рах над кра­ем…

Пет­ро­во с Ши­би­хи­но бы­ли со­се­ди,

В Пет­ро­во хо­дил я с се­ст­рой к дя­де Фе­де…

Спа­ли­ли – как на­шу – вра­ги, от­сту­пая.

На мес­те де­рев­ни – лишь по­росль лес­ная.

В Уг­ран­ском рай­оне – ста­ти­сти­ку знаю –

Де­рев­ни – в без­лю­дье, по­ля за­рас­та­ют:

Всех уров­ней вла­сти на­род пре­да­ва­ли,

Бе­зум­ст­вуя, в зем­лю наш клад за­ры­ва­ли.

Бе­зум­ст­во се­го­дня они про­дол­жа­ют:

Се­ло вы­ми­ра­ет, зем­ля за­рас­та­ет.

Опо­ра Рос­сии вла­стя­ми за­бы­та, –

В ра­зы воз­рос­ла ка­би­нет­ная сви­та…

14 мар­та 2008 г.

 

 

БО­ЛИ СЛЫШ­НЫ

 

                  Мо­им зем­ля­кам, уг­нан­ным нем­ца­ми

                  На чуж­би­ну в 1943 го­ду

 

На зе­лё­ной род­ной Смо­лен­щи­не
За­рос­ли мои дет­ские тро­пы,

Где на па­мять по­том­кам за­ве­ща­ны
На­ши бо­ли, зем­лян­ки, око­пы…
Здесь од­на­ж­ды – го­лод­ных, без­дом­ных

С узел­ка­ми, где скарб не­ве­лик,

За­тол­ка­ли фа­ши­сты в ко­лон­ну,

По фев­раль­ским сне­гам по­ве­ли.
Гна­ли нас… Мы спи­ной ощу­ща­ли

Фрон­та шаг, слы­ша боя гром,

Пе­пе­ли­щам род­ным обе­ща­ли

Воз­вра­тить­ся, от­стро­ить свой дом.

… Но не все воз­вра­ти­лись с чуж­би­ны:

Чьи-то кос­точ­ки в зем­лях иных…

А вер­нув­ших­ся скры­тые ми­ны

Под­жи­да­ли на тро­пах род­ных…

Тя­же­ло го­во­рить о по­те­рях –
Горь­ких спут­ни­ках лю­той вой­ны.

Те по­те­ри во­век не из­ме­рить,

Бо­ли их че­рез го­ды слыш­ны.

 

ПЕ­ПЕ­ЛИ­ЩЕ

 

           Па­мя­ти рус­ских де­ре­вень,

                Со­жжён­ных фа­ши­ста­ми.

 

Де­рев­ни род­ной пе­пе­ли­ще

За реч­кой По­лу­шен­кой спит.

На мес­те де­рев­ни – клад­би­ще

Без па­мят­ных зна­ков и плит…

Здесь серд­це для скор­би от­кры­то:
Вой­ны не ис­чез­ли сле­ды, –

И бо­ли от ран не за­бы­ты,

И пом­нит­ся го­речь бе­ды.

Здесь ти­хое слы­шу ды­ха­нье
Ле­тя­ще­го с древ ве­тер­ка,
Здесь серд­цем лов­лю тре­пы­ха­нье
На вет­ке кле­но­вой ли­ст­ка.

Шеп­чу я: «Род­ная зем­ли­ца,

Я пре­дан те­бе – как Ан­тей!

При­шёл я сю­да по­кло­нить­ся

Де­рев­ням, по­гиб­шим в вой­не…

По­ка не за­бы­та за да­лью

Жес­то­кость вче­раш­не­го дня, –

Я серд­ца час­ти­цу ос­тав­лю

Тро­пин­ке, во­див­шей ме­ня.

Ян­варь 2011 г.

 

 

ХА­ТЫ­НИ СМО­ЛЕН­СКИЕ

Вот до­ро­га – Ар­ни­ши­цы – Всхо­ды.
Серд­цем слы­шу от­цо­вы ша­ги:
Из вой­ны до род­но­го по­ро­га
В год по­бед­ный твер­ды и лег­ки…
А мои – вдоль клад­бищ де­ре­вен­ских,
Вдоль без­лю­дья род­ной сто­ро­ны,
Я иду вдоль Ха­ты­ней смо­лен­ских,
Пав­ших жерт­ва­ми в го­ды вой­ны.
Там, где сот­ня­ми  жен­щин оп­ла­ка­ны
Де­ре­вень­ки, где смерть про­нес­лась –
Ни гра­ни­та, ни стол­би­ка-зна­ка
Не по­ста­ви­ла в па­мять их власть.

 

ДО­РО­ГИ НА­ШИХ БЕД

 

                       Па­мя­ти рус­ских де­ре­вень,

                       со­жжён­ных гит­ле­ров­ца­ми,

                       и их жи­те­лям, уг­нан­ным на чуж­би­ну, 

                       по­свя­щаю эти стро­ки.

 

По­эма

1

Мне – семь… Бре­ду в тол­пе из­гнан­ни­ков:
Вра­ги, как плен­ных, го­нят нас.
Лязг ав­то­ма­тов и ок­ри­ки фа­ши­стов бран­ные, –
Сквозь го­ды слы­шу и сей­час…
…Спа­ли­ли ха­ты… Во­пли слёз­ные…
Ко­ман­ды: » Шнель! » …Ид­ти не­вмочь…
А в спи­ны смот­рят крас­но­звёзд­ные
Фрон­ты, не в си­лах нам по­мочь.

Бре­дём по сне­гу, мы – ок­ру­же­ны,
Ов­чар­ки злоб­ные ры­чат.
Упа­ла баб­ка, за­не­ду­жи­ла, –
И ста­вит точ­ку ав­то­мат…
Ку­да нас го­нят, знать не ве­ле­но,
И стар, и мал – нель­зя пло­шать, –
Ша­гай впе­рёд, не то за­стре­лят,
И бу­дешь на сне­гу ле­жать –
Не по­хо­ро­нен, не оп­ла­кан,
Вда­ли от от­че­го уг­ла,
Из­гло­дан ди­ки­ми со­ба­ка­ми,
Бро­див­ши­ми здесь без чис­ла.
А за спи­ною – пе­пе­ли­ща
И на­ша слёз­ная пе­чаль,
А впе­ре­ди – без­дом­ных, ни­щих
Чу­жая ждёт сто­рон­ка – даль…

… Бре­дём, –

Бо­лез­ни, го­лод, по­лу­бо­сы…
Лю­дей, го­ни­мых вражь­им злом,
В ко­лон­не той не­щад­но ко­сит:

Кто вы­жил, зна­чит по­вез­ло…

Мы шли с ко­том­ка­ми за­плеч­ны­ми –

Ге­рои бед в ты­лу вра­гов,

Но ге­ро­изм наш не от­ме­чен:

За му­ки не­ту ор­де­нов…

 

2

Чу­жая речь кон­вой­ных гром­кая,

Ло­шад­ки та­щат­ся ед­ва,

Во­зы с уз­ла­ми да ко­том­ка­ми,

Дро­жим от стра­ха, как ли­ст­ва.

В обоз вры­ва­ет­ся ора­ва,

А ба­бы во­ют: – кри­ки, гвалт:

На юность де­ла­ют об­ла­ву

Для фа­тер­лян­да…

Где же брат?

Схит­ри­ла баб­ка: под уз­ла­ми,

Ве­дром при­кры­та го­ло­ва,

А ма­ма с мок­ры­ми гла­за­ми

И ни жи­ва, я ни мерт­ва…

На бу­гор­ке у пе­ре­ез­да –

Пар­ней и де­вок та­бу­нок

В коль­це кон­вой­ных,

Где ов­чар­кой ос­ка­лил­ся не­во­ли рок…

 

В ру­ках фа­ши­стов – ав­то­ма­ты,

Дев­чон­ки рус­ские сто­ят,

Их бьют при­кла­да­ми сол­да­ты, –

Что ни сол­дат – то зверь и гад…

Страш­ней зве­рья бре­дут кон­вой­ные.

На­из­го­то­ве дер­жат смерть,

Ну­ж­ду справ­ля­ют не­при­стой­но,

Аж  ба­бам му­тор­но смот­реть.

Вра­гу мы – не­лю­ди сла­вян­ские, –

Тол­па обор­ван­ных ра­бов…

Что им смо­лен­ская иль брян­ская,

А не арий­ской про­бы кровь!

Их  те­шат на­ши смер­ти, бо­ли…

Им в ра­дость пе­пел на­ших хат.

Они го­то­ви­ли не­во­лю

Нам, кто сво­бо­дою кры­лат.

…Дав­но ист­ле­ли те кон­вой­ные,

Но вспо­ми­наю и те­перь

Свои ски­та­ния без­дом­ные,

Тер­за­ет серд­це боль по­терь.

И та до­ро­га, что за Ро­слав­лем

Стре­мит­ся вдаль – к Бе­ре­зи­не –

Ещё сей­час, ко­гда и взрос­лый я, –

Как груз, как но­ша на спи­не.

Ещё сей­час, ко­гда уви­жу

Обоз –  и ше­вель­нёт­ся страх –

Мет­нёт­ся серд­це, слов­но пти­ца

Кры­лом за­пу­та­лась в сил­ках…

Ещё сей­час, ко­гда уви­жу

Ло­моть ржа­но­го на зем­ле –

Я эти ру­ки не­на­ви­жу,

Го­то­вые стрель­нуть по мне,

Швыр­нув­шие без­дум­ный вы­зов

Мо­им мо­зо­лям, серд­цу, снам

О пай­ке хле­ба, сча­стью сы­на

И до­б­рым ма­ми­ным ру­кам…

 

3

О вы, без­дом­ные смо­ля­не…

Мне не за­быть ли­хой по­ры…

Нас уни­жа­ли, в нас стре­ля­ли

Толь­ко за то, что мы – сла­вя­не,

Что всех, увы, нель­зя убить;

Что в зав­тра ве­рить не ус­та­ли

Всем бе­дам, му­кам во­пре­ки!

Жаль, не по­ме­че­ны кре­ста­ми

Вдоль той до­ро­ги бу­гор­ки…

Но пом­ню я хро­мо­го Ку­зю:

Мас­так сру­бить, мас­так по­шить, –

Упал с про­стре­лен­ною гру­дью

И там, под Ро­слав­лем, ле­жит –

Не по­хо­ро­нен,  не оп­ла­кан

Вда­ли от от­че­го уг­ла,

В род­ном се­ле на мес­те ха­ты –

Тру­ба печ­ная да зо­ла.

Скорб­лю: на том эта­пе где-то

В мо­ги­лы свер­ст­ни­ки лег­ли, –

Мы не бе­жа­ли – это бе­ды

До­ро­гой смер­ти нас ве­ли…

 

4

Из­гнан­ни­ки – сле­дом бе­ды,

Из­гнан­ни­ки – ни­щи­ми жить,

Из­гнан­ни­ки – бо­ли из­ве­дать,

Из­гнан­ни­ки – нет, не за­быть…

Мои не­дет­ские кар­тин­ки

Во мне, со мной и – до кон­ца:

Брат Па­вел в юб­ке и ко­сын­ке,
И Нин­ка – в ва­лен­ках от­ца.
Оде­ж­да ба­буш­ки – в за­плат­ках,
А ма­ма – в ват­ни­ке, в лап­тях…

Ноч­лег: пол го­лый в бед­ных хат­ках, –
Тер­пи: не до­ма, не в гос­тях…
В чу­жом краю бо­сая, жид­кая –
И ни  ко­ла, и ни дво­ра, –
Всем ма­ло­кровь­ем, все­ми цып­ка­ми
За жизнь це­п­ля­лась дет­во­ра.
За жизнь це­п­ля­лась, что­бы вы­сто­ять,

В зем­лян­ках вы­жить, в ша­ла­шах:

А вла­сти что? Все­гда мы бы­ли бли­же

К цин­ге, по­гос­ту, ти­фу, вшам.

 

5

В ча­ду па­рад­ных сло­во­пре­ний
О гран­ди­оз­но­сти по­бед
Ус­пе­ла ложь вы­со­ких мне­ний
При­пуд­рить ра­ны на­ших бед.
А на­ши бе­ды – мил­лио­нов,
А их не брал в рас­чёт стра­тег,
А в мил­лио­нах  – по­имён­но –
На­де­ж­ды, слё­зы, бо­ли тех,

С кем кров­но свя­зан я – по­то­мок,
Шта­би­стом спи­сан­ный ли­хим:

Средь ти­фа, го­ло­да, ко­то­мок
Я шёл к вес­не пу­тём сво­им,
К по­бе­де шёл пу­тём осо­бым,
Дер­жась за ма­ми­ну по­лу…

Я жил в под­ва­лах, жил в тру­що­бах,

Был как на фрон­те – не в ты­лу!

Чей тыл?  Чей фронт? –

Не мы де­ли­ли…

Я тыл чу­жой хлеб­нул спол­на, –

Тыл  в ок­ру­же­нье вражь­ей си­лы,

Где враг – чу­жая сто­ро­на.

 

6

Зем­ля  моя!

Спро­сить ты впра­ве

С ме­ня – я за­пла­тил спол­на

Сло­вам смер­тель­ным, как от­ра­ве:

«Их раз­лу­чи­ли… » –

Смерть,

Вой­на –

Се­ст­ру и бра­та,

Мать и сы­на,

Же­ну и му­жа –

Мне горь­ка –

И от­да­ёт­ся в жи­лах сты­нью

Га­зе­ты чёр­ная стро­ка –

Стро­ка, ро­ж­дён­ная в  Рос­сии,

Стро­ка пря­мая, как удар:

«Их  раз­лу­чи­ли…» –

Раз­лу­чи­ли

Раз­ры­вы бомб, зем­ли по­жар…

Её мы с дет­ст­ва за­учи­ли

Как  слог на­чаль­ный в бу­к­ва­ре:

«Их раз­лу­чи­ли…» –

Раз­лу­чи­ли

В ию­не, в мар­те, в де­каб­ре…
Она на ма­ми­ной мо­ги­ле,
Где ря­дом шеп­чет мне кле­нок:
«Вас раз­лу­чи­ли…»

Раз­лу­чи­ли,
Род­ной без­лю­ден уго­лок…

Ук­ра­ли сча­стье быть с то­бою,

Моя смо­лен­ская ку­пель, –
Зем­ли ок­ра­ец за Уг­рою,
Где шаг мой пер­вый,
Боль по­терь…

Где я ос­мыс­лить не ус­пел,

Что во­пре­ки раз­лу­ке этой,

Род­ной смо­лен­ский го­во­рок

С судь­бой не­гром­ко­го по­эта –

Хра­нит во мне, я ве­рю, – Бог.

По­те­ря пусть не­вос­пол­ни­ма,

Но в серд­це – об­раз кра­со­ты,

Что слит во мне со всей Рос­си­ей,

Моя Рос­сия – это ты!

 

7

Здесь лес
И здесь моё род­ное
Вой­ной уби­тое се­ло –
Че­ты­ре­ж­ды в че­ты­ре слоя

Тра­вой с го­да­ми за­рос­ло.
Зем­ли за­бро­шен­ной пе­ча­ли…

Её с уко­ром чую взгляд:
По­ля вес­ной не за­се­ва­ли,

Лес­ная ча­ща – вме­сто хат.

Не уз­наю,

Где здесь до­ро­га,

Где из­бы бы­ли, край се­ла.

От­ку­да с от­че­го по­ро­га

Нас злая си­ла,

Гро­зясь рас­стре­лом, уве­ла.

… Иду.

Со мной иг­ра­ет в прят­ки,

Как ис­кра, бел­ка, взмыв на ель.

Вон из сво­ей гра­нё­ной хат­ки

Спе­шит к цвет­ку лох­ма­тый шмель.

Иду.

В ча­що­бе по­свет­ле­ло:
Лег­ла по­ля­на пре­до мной.
И буд­то ду­шу ото­гре­ло,
Кач­ну­ло ти­хо, как вол­ной.
Здесь в ок­ру­же­нье по­лу­мра­ка
За­стыл, сми­рясь, дре­му­чий вал:
В гус­той тра­ве при­скорб­ным зна­ком
Мо­ги­лы хол­мик воз­ле­жал…
Кто он?

И кем за­рыт ко­гда-то? –

За­гад­ка эта не про­ста.

Сю­да при­хо­дит па­мять чья-то
И не да­ёт рас­ти кус­там.

При­хо­дит кто-то на по­лян­ку,
Вос­по­ми­нань­ем ду­шу жжёт…

Кто ты? –

Сель­ча­нин? Го­ро­жан­ка?

Кто па­мять в серд­це бе­ре­жёт?

… Здесь не вос­крес­нут
Ни  кре­сть­ян­ские,
Ни игр маль­чишь­их го­ло­са, –
Мол­чит сто­рон­ка при­уг­ран­ская,
Все бо­ли спря­та­ла в ле­сах…

…Сю­да я еду в от­пуск ле­том
По­го­ре­вать, по­во­ро­шить…
Род­ной де­рев­ни об­раз свет­лый
В ду­ше со­кро­ви­щем ле­жит.

 

8

Мы выс­ших всех на­град дос­той­ны, –

Что есть, что бу­дут у стра­ны.

На­вер­но,

Вы­жив в бе­дах, в вой­нах,
Мы той жи­ву­че­стью силь­ны.
Жи­ву­честь на­ша –
С крё­ст­ной си­лой.
Жи­ву­честь рус­ских –
Знак судь­бы:

И зло оси­лить вдох­но­ви­ла,
И Русь за му­ки по­лю­бить.

2009 г. –  сен­тябрь 2012 г.

 

 

РУС­СКАЯ ЖЕН­ЩИ­НА

 Ес­ли б мне по­да­ри­ло не­бо

Вдох­но­ве­нье и дар – ва­ять,

Я не­мед­ля бы взял­ся за де­ло –
Вос­кре­сил бы я рус­скую мать.
У Ар­ни­шиц на кра­еш­ке ле­са
Из­ва­я­нье по­ста­вил бы я:

Мать – в фу­фай­ке, в лап­тях…

Лом­тик хле­ба –

На ла­до­ни: в нём жизнь моя…

Пусть бы ви­де­ли де­ти и вну­ки,

Ко­им вы­па­дет в ра­до­сти жить,

Рус­ских жен­щин ра­бот­ные ру­ки,

Жив­ших смыс­лом:

Де­тей на­кор­мить…

Как и все ра­бо­тя­ги про­стые
В буд­нях тяж­ких, как в страш­ном аду,
От стра­ны с тру­до­дня­ми пус­ты­ми
Доб­ро­той от­во­ди­ли бе­ду!

Ге­ро­изм тот в за­пла­тах и ды­рах

Без на­град…

Как мать оце­нить?

На­до бы­ло всё зо­ло­то ми­ра,

Ей на па­мят­ник пе­ре­лить!

И по­ста­вить бы рус­скую жен­щи­ну
На ви­ду у пла­не­ты всей,
Рас­ска­зать бы о ней –
О про­стой и за­стен­чи­вой,
По­заб­ро­шен­ной вла­стью сво­ей…
Но

Гре­мят, как гре­ме­ли, оды,
По­ка­зу­хи че­ка­нят свой шаг,
Вспо­ми­на­ют штаб­ные по­хо­ды
Ге­не­ра­лы в чи­нах-ор­де­нах.

Ге­рои­ни с за­плеч­ной ко­том­кой

По­за­бы­ты…
О них – ни стро­ки…

 

Мы вы­жи­ли. Мы ды­шим но­вью,

К ней ма­мы рус­ские ве­ли!

По­клон при­ми­те наш сы­нов­ний,

По­клон, род­ные, до зем­ли,

Что не дое­ли, не дос­па­ли,

Бо­ле­ли, па­да­ли, вста­ва­ли,

Нас для Рос­сии сбе­рег­ли!

2006 г.

 

СЧЕТ-НЕ­ДО­ЧЁТ

                   Рус­ским вдо­вам

Не за­быть нам по­терь, –
Бу­дем пом­нить все­гда,

Как сту­ча­лась к нам в дверь

С по­хо­рон­кой бе­да…
Ра­нит серд­це – как стон

Этот счёт-не­до­чёт:
Семь ста­ру­шек на дом

И – один ста­ри­чок.
Семь ста­ру­шек жи­вёт

Без сво­их ста­рич­ков,

По вес­не не цве­тёт

Семь увяд­ших цвет­ков…

Пря­ди в их во­ло­сах –

Цве­та рус­ской зи­мы,

На се­ми на вет­рах –

Ра­ны-бо­ли вой­ны.

На се­ми на вет­рах

Гро­мы но­вых фрон­тов,

Боль за­сты­ла в гла­зах

Рус­ских вдов – юных вдов…
Толь­ко мы не спро­си­ли

Чем серд­ца их жи­вут…

Бес­ко­неч­но в Рос­сии

Не­вер­нув­ших­ся ждут.

Ждут, без ус­та­ли ве­ря…
С этой ве­рой ум­рут…

До­ро­гие по­те­ри
В снах сол­да­ток жи­вут.

 

       БЛИ­НЫ

 

Лес­ная до­ро­га, пе­ре­пол­зая че­рез кол­до­би­ны, на­ли­тые до­вер­ху жел­то­ва­той во­дой, и шиш­ко­ва­тые сус­та­вы кор­не­вищ со­сен, вы­ныр­ну­ла вме­сте с на­ми на зе­лё­ный лос­кут ози­ми, гус­той и туч­ный от из­быт­ка си­лы ве­сен­ней зем­ли. И мы с ма­мой уви­де­ли ху­тор.

Двор ху­то­ра был ого­ро­жен до­ща­тым за­бо­ром, но не весь: часть дво­ра, к ко­то­рой при­клеи­лись хлев и ам­бар, об­не­се­на из­го­ро­дью из жер­дей с ши­ро­ки­ми во­ро­та­ми, рас­пах­ну­ты­ми на­стежь. Особ­ня­ком, от­сту­пив на свой зе­лё­ный пя­та­чок, воз­вы­ша­лось гум­но под пи­ра­ми­даль­ной со­ло­мен­ной па­па­хой, на ма­куш­ке ко­то­рой кар­тин­но за­стыл на од­ной но­ге аист в гнез­де. И дру­гие по­строй­ки, кро­ме до­ма, бы­ли по­кры­ты со­ло­мой. Толь­ко вы­со­кий из све­же­отё­сан­ных брё­вен дом фа­со­нил­ся рос­кош­ной, из оцин­ко­ван­но­го же­ле­за, кеп­кой, вы­сту­пая на­по­ло­ви­ну из боль­шо­го са­да. На жес­ти пля­са­ли бли­ки ап­рель­ско­го яр­ко­го солн­ца, аж ло­ми­ло в гла­зах.

Хо­зя­ин за­гнал в буд­ку оша­лев­ше­го от зло­бы пса ры­жей мас­ти, при­вя­зан­но­го к на­тя­ну­той от до­ма до ам­ба­ра тол­стой про­во­ло­ке, при­ва­лив ок­но со­бачь­ей буд­ки ко­ры­том, по­до­шёл к нам и ска­зал:

– День до­б­рый.

Он оце­ни­ваю­ще взгля­нул на ме­ня, по его ли­цу скольз­ну­ла улыб­ка. Он мне под­миг­нул, буд­то го­во­ря: «Не ро­бей…»

– Вот при­ве­ла, – вы­дох­ну­ла ма­ма.

– Мел­ко­ват для пас­туш­ка… Ну, дык…

Го­лос её дрог­нул, но в это вре­мя на крыль­цо шу­ст­ро вы­ско­чи­ла с ху­до­ща­вым ли­цом по­жи­лая жен­щи­на:

– Мо зай­дё­те в ха­ту? – спро­си­ла она у ма­мы.

– Нет, спа­си­бо, я по­бе­гу… До сви­дань­и­ца…

Боль­ше она ни­че­го не ска­за­ла, до­го­вор с хо­зяи­ном, на­вер­но, был уже до это­го, и, не по­про­щав­шись со мной, по­вер­ну­лась ко мне спи­ной и по­шла, за­се­ме­ни­ла ско­ро­хо­дью, ни ра­зу не ог­ля­нув­шись…  (Это был не пер­вый ху­тор, на ко­то­рый от­во­ди­ла ме­ня ма­ма на за­ра­бот­ки).

 

Я слы­шал, как вздох­ну­ла хо­зяй­ка, рас­смат­ри­вая мою бо­со­но­гую пер­со­ну в за­ла­тан­ных до­мо­тка­ных брю­чон­ках, пе­ре­хва­чен­ных в поя­се ве­рё­воч­кой. Мне, вось­ми­лет­не­му кор­жа­во­му за­мо­ры­шу, хле­бав­ше­му не­соль без­дом­ной судь­бы из­гнан­ни­ков, на вид ни­кто не дал бы во­семь лет.

Хо­зяй­ская дочь, вы­ско­чив из до­ма, по­гла­зеть на пас­ту­ха, хо­хот­ну­ла на­рас­пев;

– Ра­аа-бень­кий…

Это, на­вер­но, она – вы­со­кая и глад­ко­ли­цая, с рос­кош­ны­ми во­ло­са­ми цве­та во­ро­но­ва кры­ла, вы­ска­за­лась о мо­ём ли­це, на ко­то­ром гус­то рои­лись вес­нуш­ки. У ме­ня да­же уши бы­ли усея­ны вес­нуш­ка­ми. Ко­неч­но, я имел жал­кий вид до­хо­дя­ги-за­мо­ры­ша.

Не­ве­до­мо бы­ло сы­тым ху­то­ря­нам, что на род­ной Смо­лен­щи­не ха­ту и на­жи­тый скарб со­жгли нем­цы, вы­гна­ли нас из от­чих мест и по­гна­ли под кон­во­ем ав­то­мат­чи­ков… Отец  был на фрон­те. По во­ле Гос­по­да или слу­чая мы ока­за­лись в Бе­ло­рус­сии. Ма­ма по­пы­та­лась бы­ло про­бить чи­нов­ни­чий бю­ро­кра­тизм, об­ра­тив­шись за по­лу­че­ни­ем стра­хов­ки за по­гиб­ший в ог­не вой­ны пя­ти­стен­ный дом. Бю­ро­кра­ты по­тре­бо­ва­ли бу­ма­ги, а где их сы­щещь, коль ар­хи­вы на ок­ку­пи­ро­ван­ной тер­ри­то­рии все унич­то­же­ны.

Ни­кто не рас­ска­зал этим лю­дям, на­няв­шим пас­туш­ка на всё ле­то до глу­бо­кой осе­ни за два пу­да ржи, ка­кой сви­ре­пый брюш­ной тиф тре­пал хи­лое те­ло маль­чон­ки ми­нув­шей зи­мой…

Я еле сдер­жи­вал се­бя, что­бы не раз­ре­веть­ся вслед ма­те­ри. Хо­зяй­ка, до­б­рый, хри­п­ло­ва­тый от бур­но­го ку­ре­ния го­лос ко­то­рой я пом­ню по­ны­не, взя­ла ме­ня за ру­ку, при­ве­ла на кух­ню и уса­ди­ла за стол. Пе­ред со­бой я уви­дел вы­со­кую стоп­ку бе­лых-бе­лых, пыш­ных-пыш­ных пше­нич­ных бли­нов, боль­шую чу­гун­ную ско­во­род­ку с са­лом. На ско­во­род­ке я уви­дел, что в вы­то­п­лен­ном са­ле пла­ва­ла дю­жи­на круп­ных шква­рок.

Я за­мер: та­ко­го бо­гат­ст­ва мне не до­во­ди­лось ви­деть от­ро­дясь.

– Ешь, Лё­ник, – лас­ко­во ска­за­ла хо­зяй­ка и вы­шла из кух­ни.

Ко­гда она сно­ва при­шла, я уже рас­прав­лял­ся с по­след­ним бли­ном, ско­во­ро­да сия­ла на­глян­це­ван­ным дном.

 

Я с тру­дом сполз с та­бу­рет­ки, ощу­щая ту­го на­би­тое пу­зо, от че­го на ме­ня вдруг на­ва­ли­лась слад­кая сон­ли­вость… Я ни­ко­гда так не на­едал­ся.

Ме­ня, вы­полз­ше­го с лен­цой из се­нец на крыль­цо, встре­тил ве­сё­лый, лу­чи­стый и го­ло­си­стый ве­сен­ний день.

И я нис­ко­леч­ко не оби­дел­ся на хо­зяй­скую дочь, ко­то­рая, при­дя, ви­ди­мо, на кух­ню, вос­клик­ну­ла:

– О бо­жух­на! Ен ука­ла­тил два­дцать ола­дак!

 1984 г.

 

 

 

Показать еще статьи по теме
Еще статьи от Сияние Лиры
Еще в Авторы
Комментарии отключены

Смотрите также

Владимир Богданов «Песни русских берёз»

Вышла в свет новая книга Владимира Богданова «Песни русских берез» (избранное, с…