Share on Facebook Share on Twitter Share on Google+ Share on Pinterest Share on Linkedin Я совсем не претендую на полноту описания достопримечательностей – ведь я пишу о своих впечатлениях, а дополнить можно из Интернета. Да у нас и был только один день. Долгий путь домой. Пути-дороги. Мы очень долго собирались – надо поехать, надо… Автобус из Москвы до Темникова ходит раз в день. В Интернете можно заодно посмотреть другие варианты. Поезд из Москвы отправляется ночью и приходит в Торбеево очень рано. Есть автобус от Торбеева до Темникова. Расписания не знаю. Такси от Торбеева, говорят, 1000 рублей. Можно ехать на машине «северным путём», через Нижний Новгород, Муром, поворот на Барашево или на Саранск. Но мы решились на более долгий путь по трассе М5, «Урал», зато проще ориентироваться. И трасса новая. Итак, в путь! Выехали мы из Москвы около десяти утра в пятницу, весь день в пути. На бензозаправках ТНК оказались вкусный кофе, свежие пирожки. Рязанская область началась с вереницы сувениров разного размера и качества, растянувшейся по левой стороне шоссе на километры. При вечернем освещении – на обратном пути – они выглядят завораживающе. Питание дальнобойщиков? Пожалуйста! Вдоль шоссе – кафешки-лавочки… Шириной в одно окошко и дверь. Названия самые разнообразные. Предлагают даже блюда и грузинской, и армянской кухни. Середина августа. Грибы белые на шоссе продают вёдрами. А тыквы! У всех домов стройными рядами по два десятка. Каждая – на пуд! Рязань. Пришлось чистить диски – стучат… Конобеево. Ветряная мельница стоит вдалеке. Какая же большая! В Шацке рядом с шоссе раскинул свои крылья самолёт. Впереди едет автобус с большой надписью на заднем стекле: «Темников». То мы его обгоняем, то он нас. Где же свернул автобус? Жаль, он бы показал дорогу до города Темникова. Поворот на Торбеево. А вот самолётик спрятался поблизости от шоссе. Деревня Лопатино – совсем близко от станции Торбеево. Здесь родные места мордовского поэта Петра Николаевича Черняева, жившего в Лобне. Его песней «Течёт ручей, звенит ручей» заканчивает (под овацию зала!) свои концерты Надежда Кадышева. Он говорил, что эту песню он ей подарил очень давно, в доме отдыха на Рязанщине. И главврач подтверждала: «Надежда исполняла эту песню «на бис» по моей просьбе!» Он стихи сочинял на мелодию, тоже собственную. Только говорил, что её надо аранжировать, и отдавал композиторам: ведь он не был членом Союза композиторов, и они ставили свои подписи! А в Лобненском депо, где он работал электриком, говорили – ходит, бурчит себе под нос, странный какой-то. Как-то он спел мне песню, где есть слова «Колокольчики звенят». Там первые две строки в медленном ритме, а вторые – в быстром. Найти бы запись. Говорят, одна певица в Саранске очень хорошо её поёт. Он рассказывал: «Иду по улице, а сзади идут девочки-шестиклассницы, говорят по-мордовски. Значит, сохраняют язык и обычаи народные!» Мы видели (лет сорок назад) девушек в белых праздничных мордовских платьях, спешивших на второй день свадьбы, когда приходят ряженые. Они затмили красотой и нарядом подружку, одетую в модное тогда кримпленовое платье цвета морской волны, хотя оно ей было очень к лицу. Кстати, платья носит северная мордва-мокша, а у эрзянок – широкие юбки. Надежда Кадышева родилась недалеко от Саратова, там живёт мордва-эрзя. Она любит широкие юбки. В «Повести временных лет» есть запись, датированная 1003 годом, что мордва платила дань славянам. Значит, мордва занимала эти земли издревле. Основное население среднерусской равнины составляли племена угро-финской группы. Великое переселение народов? Чуть ли не тысячу лет назад из Среднего Поволжья ушли, частично, эрзяне в район будущей Венгрии. Посмотрите, как много общего в венгерском женском костюме с эрзянским. Широкие юбки, вышитые кофты. А не о них ли поведала старуха Изергиль в рассказе Максима Горького? Или там речь всё-таки о цыганах? Указатель на Темников пропустили, вокруг ни души. Вернулись, однако. Указатель хитро спрятался за бензозаправкой. Поворот на Саранск. Нам налево. Дорога стала похуже. Теньгушево – влево. Едем вправо. Разметки на дороге уже почти нет, и ночью кажется, что дорога занесена песком. Уже знакомые названия деревень. Вот и всегда холодное Вячково озеро, говорят, ледникового происхождения. Красивая роща Емашево. Въехали в город. Мы приехали в Темников! Уже темно, три раза – мимо гостиницы. В гостинице нас встретили очень приветливо. Даже стены холла – на них огромные берестяные картины. И очень милый вид на Санаксырьский монастырь на стене напротив. Номер небольшой, уютный. В спальне – трюмо. Как будто выглянуло из далёкого детства. Утром начинаем экскурсии. Сначала в музей имени адмирала Ф.Ф. Ушакова. Очень много экспонатов об адмирале Ушакове. Фёдор Фёдорович передал этот дом под госпиталь для раненых во время войны 1812 года. Вот бюст Ф.Ф. Ушакова. На табличке – надпись. Цитирую: «Герасимов М. М. (1907– 1970) Портрет Ф. Ф. Ушакова.1947 Гипс, тонирование Портрет-реконструкция выполнен доктором исторических наук, профессором Герасимовым М. М. по черепу адмирала Ф. Ф. Ушакова. Подарен жителям Темникова в 1947 году». В 1944 году для ордена Ф. Ф. Ушакова нужен был точный профиль адмирала, а портретов не нашли. В музее всё великолепное прошлое и настоящее. На каждом шагу – новое открытие. Стен не хватает – в залах стоят стеклянные шкафы. История города представлена очень широко. Тут и «Прелестное письмо» Степана Разина и планы города в разное время. И Алёна, сподвижница Степана Разина, оказывается, не Арзамасская, а Темниковская. Выводят из «эрзя» и «мастор» – из родной земли, наша. Мордовская Жанна д’Арк. Она взяла штурмом город Темников и управляла им более двух месяцев. Здесь её сожгли в срубе. Несколько картин, изображающих её. Вот бюст, фотографии сцен из спектаклей, посвящённых ей. Большой портрет патриарха Никона. Целый стенд посвящён Серафиму Саровскому. До Сарова – сорок километров, до Дивеева – двадцать. Санаксырьский монастырь всего в четырёх километрах. Город небольшой, никогда в нём не было народу больше десяти тысяч, но везде приметы «самообслуживания». Обои в уютном номере гостиницы – своего производства: Кондровская бумажная фабрика всего в семи километрах от города. Люстра с плафонами-шариками тоже была сделана в городе. Да и вся мебель тоже. Традиции столяров сохранялись. Мой дядя Коля был столяром-краснодеревщиком. Ему заказывали и гробы. Часто он ночевал в новеньком и, выдавая заказ, уверял, что качество отличное, проверил сам. Промышленность в городе была очень разнообразна. Здесь был филиал Саранского завода «Светотехника», и я покупала в Лобне лампочки-миньоны, сделанные в Темникове. Был мясокомбинат, где однажды даже сделали колбасу из зубра, ему не повезло – сломал ногу в заповеднике. На лесокомбинате среди прочих работ выполнялись работы по добыче и обработке чёрного (морёного) дуба, сияющими тонкими лентами, завитками орнаментов, чёрным перламутром украшавшего паркеты дворцов. Маслозавод работал исправно. И летом можно было готовить окрошку на пахте – сплошные витамины! В музее отражены самые разные стороны жизни города. Вот генеалогическое дерево ушаковцев, родственников адмирала. А сколько замечательных людей. Каждый на виду. Стены заполнены портретами знаменитых жителей города в картинной галерее музея. Целый стенд посвящён доктору А. И. Рудявскому. Большая коллекция часов – наручных и настенных, несколько столов с экспозицией нумизматики – монеты и бумажные деньги. О спорте – несколько стендов: фотографии, грамоты, кубки. Космонавт Владимир Николаевич Дежуров тоже из Темникова. В витрине, посвящённой космосу, показан автограф Юрия Гагарина. Заповеднику, его оленям, зубрам, птицам отведён целый зал. Коллекция птичьих яиц. Сюда приезжал Г. А. Заволокин – в витрине его отзыв о материалах об оркестре В. И. Воинова и Ф. Ф. Ушакове. Подарки музею самые разнообразные. От газовщиков Сибири – большая газовая горелка. Много предметов народного быта. Народные костюмы, как городские, так и деревенские – русские, мордовские и татарские – представлены как праздничные, так и рабочие, и почти современные нам. Даже названия окрестных деревень часто говорят о тех, кто здесь живёт: русские, мордва или татары. Раньше селились строго по национальному признаку. А в двадцатых годах прошлого века появились смешанные браки. Всего пятьдесят лет назад, я помню, на ярмарку в Темников женщины из окрестных деревень приходили в платьях, сшитых в традициях своей деревни. Старогородские – в чёрных длинных (может быть, суконных?) сарафанах, украшенных вышивкой, как положено, правда, мулине и стебельчатым швом. А вот жигаловские меня удивляли: в коротких юбках выше колен в сборку, кофты – навыпуск, воротник – апаш, рукав в три четверти. А. может быть, это была уже дань современной моде? Но на голове красный шёлковый платок с бахромой. Мордовки – в ярких красных платьях, бусы в несколько рядов, сложные высокие головные уборы, яркие платки завязаны на затылке… А традиция украшать быт, показать своё мастерство сохраняется, всё так и сияет в витринах музея. Вышивки, вязанье, матрёшки и модель танка Т-34. Умельцы самые разные. Нашли мы Журнал женской гимназии. Скоропись не нашли. Плохо искали. Идём в музей В.И. Воинова. Он создал свой оркестр народных инструментов чуть позже Андреева. Вот его любимая балалайка и скрипка, подаренная ему ещё в детстве. Увлечённо работает в самых разных жанрах. В 1924 году была поставлена его опера «Сказка о попе и его работнике Балде». В витрине – большая нотная тетрадь и либретто. Кто-то видел листы другого (альбомного) формата с расписанными партиями. Говорят, хранятся в Доме культуры. Костюмы и белые накрахмаленные рубашки в гардеробе, простите, в сундуке, сшиты городскими мастерами. На фотографиях – участники оркестра. Одна женщина играет на клавишных гуслях. И тут же вплетается день сегодняшний: милая девушка Настенька приехала из Казани – пишет диссертацию, нужен материал. А сама она – мордовка из Темникова. Снова едем по городу. В городе было два собора и церкви. Собор, в котором отпевали Ф.Ф. Ушакова и где помещался детский дом для детей, привезённых из Сталинграда, почему-то сломали. Кладбище находится в городе. Ольховский колодец на другом конце города не нашли. В центре города ещё сохранились кирпичные дома начала двадцатого века. Много новых домов, кирпичных. А деревянных, со слуховыми окнами, я их назвала «бабушки в платочках», увидели только лишь два. Аптека. Интересное здание. Надо было сфотографировать. Мокша течёт тихо, спокойно. Раньше она была раза в три шире. Или я была меньше? Кто-то ловит рыбу прямо с мостика. Поймал! Есть пляж на этой стороне реки. Раньше был на той стороне. Была тут Конова гора, но куда делась? Оказывается, реку отвели от города, чтобы не смывала весной дома. Поехали по краю города. Встретились нам коровы. Заброшенный завод. Попробовали проехать к Санаксырю по другому берегу Мокши, чтобы сфотографировать его со стороны реки. Река очень красивая. Но вернулись – уже поздно. Нашли среди поля дерево коричневого цвета. Да это же чёрный дуб! Он высох, растрескался. Отпилили кусочек – очень твёрдый и тяжёлый. Утром снова идём в музей – хочется ещё раз посмотреть да и познакомиться с директором. Он написал книгу о Темникове. Берём его телефон. Почты у него нет. Анжелина, редактор газеты «Темниковские известия», подарила мне несколько номеров газеты, дала свой телефон и почту, но не откликается – некогда, я понимаю. Афонина Татьяна Анатольевна делает великолепные сувенирные куклы. Она, может быть, приедет в Лобню весной на фестиваль детских театров, в апреле. Маленький магазин сувениров полон замечательных подарков – и куклы любого размера, и матрёшки, и магнитики… Мы приехали в субботу, день свадеб. Кругом – праздник молодой семьи. Гости из Башкирии остановились в гостинице. Ах, какие красавицы! Пора в обратный путь. По дороге ещё заглянем в разные уголки города и окрестностей. А на улице Крупской всё тот же чистый, мелкий, очень нежный песок. Никакие «импортные» дюны с ним не сравнятся! Нашли мы домик-крошечку в три окошечка. На снимке со спутника у него ещё есть крыша. А здесь – уже разбирают по брёвнышку. Видно – были три окошечка. Сзади хорошо видно, где была дверь над крыльцом. Но двери и ступенек уже нет. Справа со стороны соседей окон нет, а слева – два окна. Правда, только проёмы окон, а рамы лежат на земле. Лежит на земле яблоня. А вот растёт вишня. Весь огород зарос травой. Возможно ли за один рубль построить домик-крошечку в три окошечка? 115 лет назад его построил мой дед Степан Петрович Панов. Он служил в Преображенском полку. И после коронации Николая Второго получил коронационный (наверное, серебряный) рубль. Когда он вернулся домой, то продал этот рубль и на вырученные деньги построил домик, купил корову… Женился он в самом конце 19 века. Жену звали Валентина Асинкритовна. Наверно, моего прадеда назвали в честь Асинкрита, духовника Ф. Ф. Ушакова, темниковского священника, хороший был человек. В четырёх километрах от города в деревне Алексеевка жил последние 12 лет адмирал Ф.Ф. Ушаков. Он был похоронен в Санаксырьском монастыре, а отпевал его Асинкрит в соборе в Темникове. Говорят, землю для монастыря выделил один из моих предков в 17-ом веке. Ну и ну! Можно посмотреть и с другой стороны – родился ребёнок, имя ему надо брать в святцах. А на этот день приходится 70 апостолов! Выбираем не Ерма или Иова, а хорошо всем известного доброго человека Асинкрита. Получается – у меня почти что родственные связи с адмиралом? Оказывается, это было не так давно. Около домика на улице растёт липа, а во дворе, недалеко от забора, две берёзы. Посажены, очевидно, в честь рождения сына и двух дочерей. В музее нашли мы журнал женской гимназии начала 20 века. Моя мама начинала первый класс с чистых двоек! Считаю: в этом году умер отец, а пять лет назад – мама. И осталась бабушка с тремя внуками на руках: четырнадцать Ване, шесть Ане и девять Тоне. Всем нашлась в доме работа. И огород, и корова и всё прочее… Я родилась в городе Темникове. Прабабушка Пелагея Ивановна дождалась меня — она умерла в девяносто лет, когда мне исполнился год. Говорят, окрестила меня. Она водила троих внуков за 40 км в Саров на поклонение Серафиму Саровскому. Моя мама хорошо говорила по-французски и по-польски, играла в театре, пела, участвовала в хоре. Я помню, как она напевала «Горные вершины». Это было до войны. А летом 1940-го года отдыхала в Сочинском санатории, подлечила своё сердце, чувствовала себя хорошо и заключила в феврале 1941 года контракт на три года на работу на Дальнем Востоке. Люди были очень «подъёмные». Перед отъездом она работала бухгалтером в Мордовском госзаповеднике. У меня сохранилось только одно воспоминание. Была у нас соседка Глафира Васильевна. Очень красивая женщина. Ей было за сорок, держалась она очень прямо. У неё были чуть седоватые кудрявые волосы, забранные назад. Но она любила меня поддразнивать: обнимала мою маму и красивым низким голосом говорила: «Моя мама!» Я даже тогда знала, что она добрая женщина, и сердилась — почему она так делает, зачем обижает меня? И вот мы поехали на Дальний Восток! Помню – ехали мы две недели. Взяли с собой большую корзину с чёрным хлебом. Проезжали мимо озера Байкал. Поезд остановился очень близко к воде. Мы вышли полюбоваться чистейшей водой и окунули руки в неё – ведь надо самим потрогать эту красоту! Запомнился город Владивосток с его очень крутыми улицами. Надо было проплыть на огромном корабле триста километров. А какой же длинный и узкий трап! И как я с него не свалилась? Жили мы на берегу моря-океана, точнее – Охотского моря. Всего три дома, каждый на две семьи. Нашей соседкой была мать с двумя сыновьями, один на год моложе меня, а второй – грудничок. По вечерам они приходили к нам пить чай из самовара. Она была с Украины и рассказывала, как надо варить настоящий украинский борщ. Она перечисляла, кажется, всё подряд. Время было голодное, и верилось, что такие чудеса были до войны. Мы с Колькой, глядя на мужчин, изображали курение – любая веточка оказывалась у нас во рту. И наши мамы предложили нам «козьи ножки» с листовым крепким табаком. У нас его было много – это была «валюта» для расчётов. Отучили сразу. Как мы жили там? Климат хороший, но не для всех. Моей маме он совсем не подошёл. Она сильно болела. Раз в месяц отвозила бухгалтерский отчёт – тридцать километров, ехать надо было по тропинке вдоль моря на лошади. Рассказывала: «Очнусь от сердечного приступа, а лошадь надо мной стоит, ждёт, когда приду в себя…» А вернуться нельзя – контракт. Да и война идёт… Дошли мы до конца улицы Крупской, перешли через дорогу и спустились по очень крутой и узкой тропинке к артезианскому колодцу под горой. Но того самого колодца не нашли. Запомнилось — когда мне было 13 лет, я ходила за чистейшей водой с вёдрами по 12 литров. Очень тяжело, конечно, подниматься в крутую гору. Но я так и не научилась носить вёдра на коромысле. Поднялись наверх. Сын снова внимательно посмотрел на тропинку. Жизнь города всегда была полна событиями. В городском учительском институте работал и замечательный поэт Мордовии Артур Моро. Он, когда был в Москве, заходил к нам. Моя сестра Аделаида училась в Университете на историческом факультете. И, конечно, в Темникове она выглядела принцессой из сказки. В Темникове был стадион, и весь город приходил «болеть» на футбольные матчи. Был здесь учительский институт. Его преподаватель русского языка Назаров Михаил Алексеевич, ученик М Бахтина, защитил кандидатскую диссертацию и его перевели в Саранск, когда там создавалась республиканская Академия наук. Жена его, Вера Ильинична, преподавала в школе биологию. Была очень увлечённым и энергичным человеком. Ездила в Мичуринск за необыкновенными сортами крыжовника, величиной со сливу, и не только за ним. Дочь Галина училась в институте, а Эльвира была немного старше меня. Однажды, по совету Михаила Алексеевича, Эльвира, её подруга Роза Попова, я и их дружок отправились в Санаксырь «за сказками». Мы вышли часов в пять, потому что сказки рассказывал ночной сторож клуба. Вечером началась гроза, а сказки – чем дальше, тем страшнее… Дом, где жили Назаровы, стоит до сих пор. Их окна, да и весь фасад выглядят отлично. В том же доме, разделённом на три части, деревянном коммунальном доме, среднюю часть занимала очень хорошая, добрая женщина тётя Вера Алексеева. У неё был племянник. Однажды он (это было во время войны) пошёл искать корову и заблудился. Попал на территорию Сарова. Солдаты, его обнаружившие, гадали, как он попал за колючую проволоку? Его полагалось расстрелять, но он в пятнадцать лет выглядел очень бледно. Предложили ему работать там. Только через десять лет он прислал тёте Вере письмо: жив-здоров, у меня всё хорошо. А в третьей части жила тётя Зина и её дочери Валерия и Тамара. Комнатки у тёти Зины были малюсенькие. Каким-то чудом там помещалась ещё и русская печка. Мои сёстры, когда мы приезжали на лето, спали на сеновале над коровой тёти Веры в длинном сарае. Хотя тётя Зина была татаркой (смешанные браки появились уже в 20-е годы), она любила печь мордовские пшённые блины. Взрослый человек мог съесть не больше трёх толстых блинов с кислым молоком. А мой младший брат на спор съел их семь, сам даже свалиться на лавку не мог: «Повалите меня!» Однажды приехала тётя Зина к нам в Москву в гости. «Прожила я тут две недели, а вы меня на «Лебединое озеро» не сводили!» Сейчас же пошла я в кассу театра имени Немировича-Данченко и купила два билета на завтра. Места в амфитеатре хоть и по центру, но с краю, в соседних рядах, друг за другом. Конечно, мы пришли в последнюю минуту, что-то трудно пройти. Оказывается, на спектакле будет принц Непала с супругой, и А.И. Микоян, и К.Е. Ворошилов. Они сидели в правительственной ложе, и нам было хорошо их видно. Тётя Зина пришла в новых туфлях, во время первого действия она их сняла. Мы не могли пойти в буфет, но мимо нас проходили дипломаты, корреспонденты и др. Тётя Зина могла на них поглядеть. Входили в моду туфли на шпильках. Тоже интересно. А после окончания спектакля непальский принц с женой вышли на сцену поздравить артистов. Конечно, он был в смокинге поверх белого традиционного индийского костюма. Тёте Зине – все тридцать три удовольствия. Тётя Зина никогда не унывала. Её звонкий голос знал весь город – ведь она работала в регистратуре городской поликлиники. Иногда ей везло – в Золотой заём выиграла десять тысяч. Отдала старшей дочери – они строили дом в Ульяновске, где Тамара преподавала в школе физику. А в Москве тётя Зина купила лотерейный билет за тридцать копеек – Валечке нужна швейная машина. И выиграла рубль – от швейной машины! Не там купила. Валерия после отличного окончания городского бухгалтерского техникума и экономического факультета Тимирязевской сельхозакадемии преподавала в своём техникуме. А так как она всегда любила танцы и «дроби бить», она организовала ансамбль народного танца в техникуме – ну чем заняться девочкам в четырнадцать лет в отрыве от дома? Так её ансамбль приезжал в Москву показывать своё искусство! Когда ей было лет шестьдесят, она каждое утро бегала три километра. Она всё успевала – дом, сад-огород, дети, внуки, мать лежит парализованная, работа в техникуме, она уже завкафедрой… Мы в её саду собрали десяток антоновских яблок. Как привет от родной земли, как сувенир. Пора возвращаться домой. Запаслись едой в «Магните». Пензенская колбаса оказалась очень вкусной. Едем. Всё дальше от города… Сначала в Итяково. Холмы огромные. Валы, построенные великанами? И здесь, вот здесь – несколько тысячелетий назад ходили люди! А далеко внизу могли быть полчища врагов… Никакая фотография не даст этого впечатления сопричастности Истории. Вечером первого дня и на следующее утро мы останавливались у огромного карстового провала – озера Ендовище. Оно недалеко от города,это очень интересное, совершенно круглое, озеро. Очень ровные зелёные берега, как бархатные, красивый спуск к воде. Будто и вправду какой-то великан оставил свою ендову – чашу с водой. Ну, конечно, не ендова, а Ендовища! Почему-то на фотографии нет этой округлости. Берега крутые, следы от колёс машин любителей рыбной ловли видны издали очень хорошо. Конечно, колея серпантином, нет, просто похоже на подъём лыжника в гору. Поехали мы в Заповедник. Красивые деревья. Музей на ремонте. Говорят, часть архива пропала. Пожар был и здесь. Не знаю, когда снова приедем, когда будет «следующий раз»… На дороге лежит маленький ужик. Уже неживой. Но «ушки» – золотые! Привезли его домой в маленькой бутылочке, залили водкой, всем показывали. В Санаксырь мы не смогли попасть: цвела полынь, и напал на нас сильнейший аллергический насморк. Прошли только половину расстояния от ворот до монастыря. Снимок получился хороший. На обратном пути недалеко от монастыря набрали воды из святого источника. Его красиво оформляют. Заехали в деревню Ушаковку. Раньше она называлась Алексеевкой. Рядом – красивое озеро. На месте дома Ушакова стела. Двести лет – это много или мало? Старый город мы решили посмотреть напоследок. Это просто гора с небольшим посёлком на вершине, нет, на верхушке. Конечно, и здесь бывают интересные находки – для городского музея. Название города Темников происходит от «темник» – военачальник войска в десять тысяч («тьма»). В XIII веке отсюда совершались набеги на Русь. Его упоминают источники в 1257 году. В конце XIY-го века хан Тохтамыш продал эти земли московскому князю Василию Первому. А в 1536 году Елена Глинская повелела перенести город на правый берег реки – для укрепления границ. Там более широкий холм. А здесь всё так же живут люди, из века в век. Заехали мы в тупик, на вершине горы дорога закончилась. Надо возвращаться. Решили ехать по дороге, указанной навигатором. Обычная просёлочная дорога, с лужами в ямах. Проехали с километр. Колея стала пропадать. Нас растрясло. И дорога стала теряться. Кто её знает, когда она совсем пропадёт? А по такой дороге мы после войны ездили 70 км от Торбеева в открытом грузовике. Я сидела на ручке чемодана… Решили вернуться на трассу М5. Обратный путь… Вокруг поля колосятся, коровы пасутся. Когда мы снова приедем сюда? Экскурсии в музей и по городу можно заказать прямо из Москвы. В музее собрано так много интересного, можно ходить часами. За каждым листочком, любым экспонатом – судьбы людей, история города, история страны. Культурная программа Чемпионата Мира по футболу 2014 могла бы включать и экскурсии в Темников, старейший город Мордовии. P.S. А у нас во дворе стоит «Лада» с мордовскими номерами. Август-сентябрь 2013 год
Анатолий Федотов «Когда мы были на войне (песни и стихи военных лет) 18 апреля 2018 г. в Центральном Доме Ученых прошёл концерт Анатолия Федотова, Заслуженного артиста …