Сергей Кутолин

Сергей Алексеевич, 1940 г. рождения (Все лица, носящие эту стародревнюю фамилию прямые наши родственники даже вИнтернете:»Kutolin=Koutoline- род, племя Кута»,см.:IV Цар.XVII,24-30(цит.Библ.энциклопедия,М.:1891,стр.417)».

Каюсь. Грешен. Влезаю в область искусства. Но полагаю, что ни на йоту не отступаю от служения тому, к чему призван был с молодых лет – служению науке.
А от служителя этой капризной красавице всегда требовалось не вытягивать языка и не искать той части начальственного тела, что только страстно дышит, но не говорит не на одном из человеческих языков. От чего и написал одно-два стихотворения обрывочные строки, которых еще держу в своей памяти:
«…мне не нужны ни премии, ни званья,
ни ваш академический наряд.
Я не рабочий и в своем призванье
вам целовать не буду зад…»;

«… и меня лягушкой болотною
заставляют в оркестре петь…».

Все остальное из моей литературной массы написано в стиле «рефлексивного литераторства» (рефлексия — мыследеятельность). Написано в пику таким уважаемым мэтрам, как Шопенгауэр, Бергсон, Вернадский и Л.Гумилев. Написано без злобы и с осознанием их величия. Написано в твердом убеждении, что все они занимались развлекательным литераторством. Но никак ни философией, интуицией, ноосферой и, упаси Боже, не имели никакого отношения к этногенезу. А все почему? Да потому, что не ведали мудрых слов М.В.Ломоносова об эзотеризме химии и философско-поэтических наклонностях химиков.
А я не то, чтобы химик, а служу науке химии в разных ее ипостасях (неорганическая, физическая химия, материаловедение и пр. и пр.). И в этих областях у меня есть ученики со степенями химических, технических и физико-математических наук. А сам я доктор наук с 29 лет, профессор и состою даже в нескольких отраслевых академиях академиком (к чему никаких усилий не прилагал).
И вот, когда я слишком переутомлялся на пятиминутках в отраслевых институтах и многочасовых ученых заседаниях советов членов советов, глядящих (не позволю себе соврать) с теплой злобностью во взгляде на подзащитного, то, приходя на боковую, никак уснуть не мог от теплоты дружеских объятий трудового дня. От чего начал слышать разные стихи…И чтобы уснуть, как агнец Божий, стал на бумажках стихи черкать, сказки писать, драмы, что в голове крутились на бумагу переносить, эссе там, всякие и даже роман написал. Да что там говорить, все чем занимался в век Интернета можно прочитать на http://www.biblus.ru — ведь там все от 1552гг. имеется.
Работают ребята и в своей области работают…библиографии.
И стал я думать, от чего до такого я дожил…. Хоть в отставку подавай от заведующего кафедрой. А ведь 30 лет без очень малого довеска таковым работаю в Сибирском госуниверситете путей сообщения, что в Новосибирске находится. И на старости лет понял, что все это от рефлексии, что меня всегда по жизни донимала. И стал я писать философские книги: «Философия интеллекта реального идеализма» в 1996г.; «Мир как трул и рефлексия» в 2001г.; и совсем уже ни к селу, ни к городу, а просто из любви к эзотеризму, как химик,- «Стяжание Духа (идея апофатического богословия) как интуиция менталитета» в 2002г. Вот до этого я докатился и, перефразируя слова О.Мандельштама о поэзии, могу с полным правом заявить «рефлексия ночевала в простынях и прозы, и поэзии, и философии, и науки, и искусства».
Осознание миром рефлексии и есть та самая ситуация, используя которую мудрый барон Мюнхгаузен за волосы себя на твердую почву из болота поставил.
И нам заповедал с самими собой по жизни, иногда, встречаться и тяжестям быстротекущей жизни сопротивляться…..

6. 11. 05

ОТ АВТОРА

“Honny soit qui mal y pense.”-
Девиз рыцарей ордена Подвязки.

Афоризм английского короля Эдуарда III, ставший девизом основанного им ордена рыцарей Подвязки- ”Пусть будут стыдно тем, кто об этом дурно подумает” неплохо было бы помнить современным радетелям неутвержденных законов о статуте орденов и гимнов, в которых столько же фантастичности как и в современной жизни. Фольклорно-сказочное содержание современной жизни, белые простыни информации которой превращаются в желтые волны словесного поноса, хлестающего в люльки законопослушных рядовых граждан, раздраивает, а не только раздваивает время современного обывателя. Раздвоение времени сознания полезно и необходимо в том смысле, что позволяет, если, не “задрав штаны бежать за комсомолом” в дразнимом бело-красном покрове блуда, то, по крайней мере, осознавая сопричастность к поступательному ходу времени истории, проживать собственное время внутреннего становления и развития личностного духа рефлексии как критической мыследеятельности происходящего.
Увы! Ряженые буквы газет, лунная сельдь телевизоров, дрожжи тумана радиостанций не позволяют открыть не то что третий глаз, а просто улыбнуться счастью жизни личности. Вот почему личность наплевала на слово-мазохизм официальных источников и … живет счастливо. И дай-то, Бог!
И для полного счастья существуют сказки, народный элемент которых не может быть удален ни при каких даже “лагерных обстоятельствах” апокалипсического часа. Вот почему сказка как источник метафорического слова вдыхает в нас чувство и Надежды, и Веры, и Любви, где “смеяться вовсе не грешно”.
Скалывая узор памятных моментов с заскорузлости прожитых лет, получаем “СКОЛКИ”, т.е. узоры приятные памяти, несмотря на далеко не оптимистический аспект нашей современной жизни.
“ОСКОЛКИ”- политический диссонанс как форма критической мыследеятельности, увитая плющем безысходности.
”ОСКОЛКИ” — это желание поставить точку — так, как древние ставили крест над ямами, куда сваливали мертвых.
“СКАЗКИ”® ”СКОЛКИ”® “ОСКОЛКИ”- это вектор динамического противоречия скромно прожитой частной жизни.
“СКАЗКИ”¬ ”СКОЛКИ”¬ “ОСКОЛКИ” — это вектор динамического противоречия осознания жизни в целом.
Автор убежден, что не всякое, а лишь аутентичное мышление читающего, вызовет в душе положительный отклик. Пусть такой отклик будет редким явлением. Даже в этом случае автор будет удовлетворен результатом — и цель его работы достигнута.
На бумажном носителе смотри:
Сергей Кутолин. Сказки, Сколки да Осколки. Опыт рефлексии в сказках. Новосибирск: МАН ЦНЗ, 1998.-105С.
БИБЛИОГРАФИЮ автора См.: http://www.biblus.ru

СКАЗАНИЕ О ЩУКЕ-ЩУЧИЩЕ

Щука-щучарища как-то в Оби-матушке уродилась прегромадная да зубастая. Всех девок красных перепугала да так, что самые ядреные сразу на Украину да в Белую Руссию переселились женихов искать да теплые хлеба иметь.

Одна мелюзга: лещи, окуни да ерши остались, а чтобы стерлядку заполонить, то ни гу-гу. Вот и собрались тогда баять на совет все те караси, пескари да лещи, а впереди всех ерш-ершович выступает да с великой докукой свое нелюбье воротит супротив щуки Шемахинской.

”Хвалимо и Богу угодно не погнуться нам перед щукой-уродиной, когда умы наши самые-рассамые множатся на земли иностранные, а мы только ропщем на моровую язву-щучарищу. Худо это. Воздевая руки за спину, только двоим и троим распри, ой, беда!”

Тут и поднялись все хвостами махающие и чтобы не обеспокоить щучарищу, как привыкшие холопьями быть, потихохоньку да полегохоньку, облаяв про себя щуку — щучарищу, на мелководье из Оби стали торовато выбираться.

А на ту пору рыбарь-басурман рыбу большой сетью из Оби-лебедушки черпал, уху варил, хлебал да хвалил: какая жирная. А щука-щучарище обозленная, пошто мелюзги рыбной в реке мало стало, да пошто живность остальная перемерла, сама на басурманный крючок и попалась.

Только ту щуку-щучущу все басурманы разом, хотя и похмурились, облаяв рыбаря, что не надобно природу изводить, кушали ушицу с нашим удовольствием. А у тех девок, што в зарубежье утекли, по устам текло, а в рот што попало?

КАК ПУЗЫРЬ, ЛАПОТЬ ДА СОЛОМИНА
МЕЖ СОБОЙ СПОРИЛИ

Пищу пережевывать — не головой думать. Пузырь сырой звук издавал долженствующий выразить заслуженное превосходство-толстый был. Соломина скрипела, как на конной тяге, а скрип автомобильных тормозов ни разу не проникал в ее упрямую и безмятежную пустоту. А лапоть любил больше всего тихую грязь дорог. Вот и задумали они как-то во граде Новосибирске лужу по весне, што не мозолит очей начальства, путь пеше пройти. Но погрузились в невнятное, монотонное бормотанье от сплошной полосы трудности. ”Ходи ты, примеру для”, — говорит лапоть пузырю. А тот, что в ночной сорочке да причесанный на ночь:

”Нет, лапоть, пусть соломинка, ее тело как крыло отдыхающей ласточки перекинется через лужу, вот мы и пройдем”.

Соломинка и перетянулась.

”Ништо, под ногой плотно!” — сказал лапоть, ступая на соломинку и упал в воду, соломинка переломилась. А пузырь так от этого хохотал безбурными мерцающими далями своих круглых сфер, што тихо и мирно лопнул.

КАК ВОЛК К СТАРИКУ СО СТАРУХОЙ ПОВАДИЛСЯ

Жили-были старик со старухой.

”Щастливо жили”, — баял старик. Но не впусте предки нарекли женщину по прелестям ее сосудом сатанинским. Выражение откровенной и мужественной скуки печатлелось на ее лице. Чем старше становилась, тем красочнее прозревалась ее скука, обретая благородный аромат старого вина. Но суд царев в палате идет и иной храмины искать не надобно.

 Дознался стольник царев-волчище серый, што у старика дома добра много. А запах добра как затихающий отзвук виолы его прельстил. Был серый глух к миру, но не глух к жизни.

”Отдавай старуху!”

Старику жалко старушку; отдал заместо ее все тепло дома своего. Для волка тепло как ветви деревьев казались отростками черных кораллов в желтом море. Но недолго радовался старик. Усладился волк и опять идет за старухою да так прытко, што уходящий в подбородок профиль расплылся.

Старик не дает старушки; отдал за нее свою пенсию. А волку опять мало. Зрит вверху што округ болванов стройно уделанных много, говорит старику:

”Подавай наново старуху!”

Старик не дает старушки; отдал за нее всю рухлядь квартиры своей не жалеючи новых шикарных туфель да фланелевых брюк. Господь не воинствует, он лишь направляет дела людей. А волк с независимой волею существо любопытное и холодное, опять за старухою идет.

Отдал старик квартиру свою, а старушку себе оставил, по улицам бродят они теперь нищие, прося под окнами милостыни, малых ребят крадут,  руки, ноги им ломают и на улицах кладут, для умиления человеков.