К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА АЛЕКСЕЯ ПЕТРОВИЧА МАРЕСЬЕВА

Школа 89 имени Героя Советского Союза А.П. Маресьева

 

К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА АЛЕКСЕЯ ПЕТРОВИЧА МАРЕСЬЕВА

 

  20 мая 2016 года исполняется 100 лет со дня рождения Алексея Петровича Маресьева – легендарного лётчика-истребителя Героя Советского Союза, Национального Героя России. Эта дата будет широко отмечаться в Москве и на его малой родине – г. Камышин.

Учащиеся школы в своих работах использовали материалы печати и школьного музея, встречи и интервью с ветеранами – однополчанами, родными и близкими Алексея Петровича.

 

Руководитель музея Боевой славы 63-го гвардейского истребительного авиационного полка ГБОУ Школа №89 имени Алексея Петровича Маресьева В. М. Юхневич

 

 

 

 

АНАСТАСИЯ АКСЁНОВА, 5 «А»

Детские годы А. П. Маресьева

 

Екатерина Никитична, мама А. П. Маресьева, родилась в конце 19 века в селе Тетеревятке Камышинского уезда. Уже на восьмом году она осталась без мамы, и все домашние дела большой семьи взяла в свои худенькие девичьи руки. Когда подросла, отец отдал её замуж за парня Петра Авдеевича Маресьева из соседнего села Верёвкино.

Через некоторое время молодые Маресьевы покинули Верёвкино и переехали с детьми в Камышин. Маресьевы жили трудно, перебивались кое как. Дети часто болели. Из семи – четверых детей похоронили.

Алёше не было и полгода, когда его отца призвали в армию, послали на германский фронт. Осталась мама Алёши одна с тремя детьми – один мальчишка другого меньше.

Как жить?

Екатерина упросила приказчика дать ей какую-нибудь работу. – А что я тебе предложу? – ухмыльнулся приказчик. – Вот разве в вагоны грузить брёвна и доски? Другой работы нету…

Пошла грузить… Со временем привыкла… Тешила себя надеждой: придёт с фронта Пётр – легче жить станет. Но он не пришёл – его с фронта привезли искалеченного. Она старалась его выходить – не удалось… Было горько… Однако Катя не опустила руки, не упала духом…

«Когда я думаю, кому обязан теми качествами, которые помогли мне в разных трудных жизненных обстоятельствах, я вспоминаю о своей матери в дни моего детства, – рассказывал Алексей Петрович. – Никогда не видел её подавленной, унылой. Я не помню, чтобы она плакала, жаловалась, как же трудно ей было. Не помню её сидящей без дела. Она всегда была чем-то занята. Бывало, проснёшься ночью, а она шьёт или штопает.

– Мама, ты, что не спишь?

– Сынок, я уже выспалась.

Екатерина Никитична работала уборщицей на лесопильном заводе. В зимнее время, каждый день, ей надо было подготовить и истопить семь печей, наколоть и натаскать для них дров, а также убрать шестнадцать комнат.

Алексей со своими друзьями любил рыбачить. А нередко река превращалась в арену состязаний. Плавали, кто быстрее, ныряли, кто глубже, соревновались, кто дольше продержится под водой, переплывали Волгу (а она у Камышина была довольно широкой и быстрой). Ещё он увлекался греблей. С ребятами устраивали соревнования на самодельных судёнышках, которые почему-то называли «бударками».

Зимой Волга покрывалась льдом, и дети устраивали соревнования на самодельных коньках.

 

ЛИЗА ВЕНЕРОВА, 8 «Б»

Алексей Петрович Маресьев – пионер

 

Алексей подрастал, у него появлялись новые интересы, мир становился для него шире, богаче, разнообразней. Ему уже было мало бегать на берег Волги, валяться в горячем песке, плескаться в воде и удить рыбёшку. Маресьев стал пионером. Ему поручали разные общественные дела: Алексей ходил в окрестные сёла, организовывал ячейки Осоавиахима, рассказывал о том, что такое МОПР, раздавал книжки. Екатерина Никитична – мать Маресьева была всегда в курсе всех его дел. Она никогда не ложилась спать до прихода Алексея, а если его долго не было, выходила на берег и сидела там, в темноте, дожидаясь сына. Маресьеву было лет четырнадцать, когда его назначили вожатым отряда «Деревообделочник». Тогда отряды были не в школах, а при заводах: дети рабочих одного завода объединялись в отряд. Екатерина Никитична знала всё, что делалось в отряде Алексея, и иной раз давала ему советы. О каком-нибудь упрямом пареньке, с которым Маресьеву никак не удавалась сладить, Екатерина Никитична говорила: «Ты, верно, берёшь слишком круто, а люди ведь разные на свете живут: иному нужна таска, а иному ласка. Попробуй как-то поласковей с ним…» И всегда оказывалось, что она права.

Собирался отряд Алексея, где придётся, своей комнаты не было, и когда клуб был занят, а в завком не пускали, Маресьев выстраивал пионеров на улице. Осенью было холодно, с Волги дул ветер, дождик моросит. Ребята стояли синие, но домой не просятся – дисциплина.

Однажды Алексея Петровича вызвал председатель завкома и говорит: «Хватит вам, Алексей, под дождём мокнуть. Завком даёт вам комнату». Ребята обрадовались и всем отрядом пошли благодарить его. Спустя время Маресьев узнал, кого действительно надо было благодарить: это Екатерина Никитична пошла в завком и сказала, что пионерам обязательно нужно дать комнату.

Екатерина Никитична всегда понимала Алексея Петровича Маресьева. Только один раз в жизни они разошлись. Екатерина Никитична никак не соглашалось с тем, что Алексей стал лётчиком. Она боялась за сына. Но он не мог отказаться от своей мечты. Маресьев стал летать.

Говорят, большое мужество и стойкость нужно лётчику, который один в небе сражается с врагом. Не меньше мужество нужно матери лётчика, которая ничем не может помочь своему сыну, а может только смотреть в небо и ждать.

 

ЕКАТЕРИНА ЕЛИЗАВЕТИНА, 11 «А»

«Я – НЕ ЛЕГЕНДА»

 

Знакомый камышинский предприниматель недавно рассказал, как гостем его фирмы был коллега из Англии. «Билл, – спросил хозяин, – кого из русских ты знаешь?» И Билл, не задумываясь, сказал: «Одного лётчика знаю, без ног летал. Маресьев.»

И когда услышал в ответ, что Маресьев родился в Камышине, был изумлен и восторженно сказал: «О, когда приеду домой, буду всем говорить, что был на родине Маресьева». – Его глаза светились радостью и гордостью.

Подобный ответ, думаю, можно услышать от представителей многих стран. Известность и слава Алексея Петровича Маресьева облетела многие государства. Его мужество и героизм, его пример целеустремленности помогают людям, попавшим в беду, обрести себя, вернуться к созидательной жизни.

Однако широкая известность не испортила его, не вскружила голову. Писатель Борис Полевой, который хорошо знал Маресьева, много раз сопровождал его в зарубежных поездках, утверждал, что Алексей Петрович продолжает оставаться таким, каким был при первом знакомстве: «простым, деятельным, отзывчивым и даже немножко застенчивым».

Он болезненно переносил свои юбилейные дни с многочисленными поздравлениями и приветствиями. И не любил рассказывать о торжествах. Врожденная скромность у Маресьева была в крови.

Камышинцы знают: однажды Алексей Петрович, находясь в отпуске, путешествовал на теплоходе по дорогому сердцу Волге. В Камышине, когда лайнер пристал к причалу, его никто не встречал. Маресьев, чтобы не беспокоить жителей родного го рода, не стал давать телеграмму. Он сошёл на причал, погулял по памятному берегу, посмотрел здания набережной и был несказанно рад, что видел свой Камышин.

Алексей Петрович сердечно чтил город своего детства и юности, всегда был рад встрече с земляками, охотно принимал их и в Комитете на Гоголевском бульваре в Москве, и дома, живо интересовался делами камышинцев, любовно вспоминал, каким был старый город до войны.

Журналисты всех рангов всегда рвались к Маресьеву, искали поводы для встречи с ним, чтобы написать о прославленном лётчике. Но далеко не всем хватило мудрости не источать многочисленные эпитеты в его адрес. А их Алесей Петрович терпеть не мог, читал с неприязнью. «Зачем делать из меня статую? – с возмущением говорил он. – Я не из бронзы. Я живой».

В другом интервью Маресьев подчеркнул: «В том, что я сделал, нет ничего необыкновенного. И то, что меня превратили в легенду, меня очень расстраивает. Я противник того, что меня всю жизнь превозносят, именуют легендарным лётчиком, героем из героев. Да, у меня сложная военная судьба. А у кого она простая? Я один из немногих, из тех, для кого война стала просто отправной точкой биографии, проверкой силы личности».

Журналисты, писатели, политические деятели – все, кому доводилось писать и говорить о Маресьеве, часто называли его «легендарным лётчиком», «человеком-легендой», употребляли и много других подобных эпитетов, но делалось и делается это, по-моему, не ради красного словца, не для того, чтобы, как говорил Алексей Петрович, «превознести» его. Нет. В этом нет необходимости. Дело в другом. Маресьев своей судьбой, своей биографией возвысил само понятие «Человек», стал примером для многих поколений, не только для своей страны, но и других зарубежных земель.

 

МАРИЯ ИЛЬИЧЕВА, 10 «А»

Город Комсомольцев

 

Из интервью АЛЕКСЕЯ МАРЕСЬЕВА (Книга «Преодоление»)

 

Комсомольцы семидесятых часто спрашивают нас, ветеранов, как мы жили, о чём мечтали?

Было мне восемнадцать, когда я приехал строить Комсомольск. Поначалу после ФЗУ решил было податься из родного Камышина на стройку. В райкоме комсомола с сомнением посмотрели на мой маленький рост и бледный вид, отправили к врачу. Врач подтвердил то, что я знал и без него, но тщательно скрывал: острый ревматизм и лихорадка. Надо немедленно ложиться в больницу. Вместо больницы я сел в поезд, идущий на Дальний Восток.

В Хабаровске, где о моей болезни никто не знал, я сумел получить направление на строительство Комсомольска-на-Амуре.

В штабе стройки меня спросили:

– Профессия?

– Кончил ФЗУ. Токарь.

– Топор держать умеешь? Комсомольску нужен лес. Потом устроим тебя по профессии. А сейчас формируем бригаду лесорубов. Предупреждаю – работать будете в тайге, на том берегу Амура. Сам понимаешь – жилья там нет. Пойдёшь?

Я не ждал такого назначения. Но отступать нельзя!

– Когда выезжать?

Бригада лесорубов, которую возглавил Николай Шаров, бывший красноармеец, на лодках переправилась на Пивань, на другой берег Амура. Потом совершила марш-бросок на десять километров к месту постоянной работы.

Николай Шаров учил нас, как пилу держать, как силы экономить, как топор «приручить». Построили в тайге времянку, приехала Валя-повариха, горячие щи появились.

По вечерам во времянке было весело, балагурили, танцевали. Шумно, с комментариями читали газеты, которые привозил на лодке старый нанаец-почтальон. В этих газетах писалось о том, что на Западе не верят в возможность создания в глухой дальневосточной тайге нового социалистического города. Не по зубам, мол, это Советам. Провалятся они со своей затеей, мир насмешат. Как там мир – мы не знали, но сами смеялись от души. А утром снова работали с остервенением, крушили и крушили вековую тайгу. Волокли мёрзлые стволы и, придавленные их тяжестью, продутые зимним амурским ветром, в своих худых телогрейках, были счастливы. И казалось, видели то, что существует сегодня, – белокаменный город на берегу великой реки, прямые проспекты, нарядную толпу у театра, корпуса заводов, возвышающиеся над тайгой.

Когда бригадиру приходилось отлучаться, он оставлял меня вместо себя. Такое доверие я заслуживал после случая с движком. Однажды привезли на Пивань движок японского производства, валявшийся на складе с гражданской войны.

Не было тогда электричества на Пивани. И вот задумал я оживить трофейный механизм. Без инструментов почти, руками одними разобрал станок на снегу, уразумел его устройство, собрал, отладил. Шаров привёз из города бочку горючего. И появился электрический свет.

По субботам я уезжал в Комсомольск. Там открыли аэроклуб. Я стал одним из первых его активистов. Так началась моя вторая судьба – лётная.

Как бы ни было в жизни трудно, какие бы препятствия ни приходилось преодолевать, я всегда с признательностью и благодарностью вспоминаю свою комсомольскую юность, таёжную лесорубную бригаду, где формировались наши характеры, где рождалось великое чувство причастности к делам народа.

 

 

НАТАЛЬЯ КОРНЕЕВА, 8 «А»

«Планета Маресьева»

 

Интересно бы побывать у учёных Крымской астрофизической обсерватории Академии наук.

Вокруг Солнца между орбитами Марса и Юпитера вращаются малые планеты. Эти астероиды образуют целый пояс в солнечной системе. Работники астрофизической обсерватории ведут постоянное наблюдение за звёздным небом. Планету мало открыть – её нужно сфотографировать. А это дело непростое. Планета была открыта 22 августа 1974 года астрономом Людмилой Васильевной Журавлевой. В международный каталог, находящийся в Кембридже, планета Маресьева была занесена после тщательной проверки данных.

От родного города Камышин до планеты его имени примерно около двухсот миллионов километров. Планета имеет неправильную форму, похожую на гигантские скалистые глыбы.

Все малые планеты в принципе похожи. Они все небольших размеров. Сложены из ценных компонентов. Железа, магнита, никеля… Есть на малых планетах и другие, неизвестные пока нам минералы. Планету имени Алексея Маресьева можно рассматривать, как ресурс будущего. Может быть, планета Марс в будущем станет станцией пересадки при полётах на межпланетных кораблях. Космическая наука нынче развивается довольно быстро. Так как этот астероид может подходить к Земле очень близко, не исключено, что космический корабль когда-нибудь долетит до планеты Маресьева.

 

АРСЕНИЙ КОРНИЛОВ, 10 «Б»

Большая потеря и трудный путь к возвращению

 

После недолгого пребывания в деревне Плав Маресьева на самолёте доставляют на родной аэродром, затем его отправляют в Москву в госпиталь.

В госпитале его с товарищем из их полка помещают в 48 палату, которая предназначена для героев. В палате между ним и его соседями образуется крепкая дружба.

Врачи, обследовав его, вынесли диагноз – гангрена ног. Алексей Петрович, узнав об этом, всё время стал бояться, что ему ампутируют ноги, и тогда он не сможет вернуться в авиацию. Однажды в палату зашёл главврач и сказал, что операцию ему нужно провести немедленно, а иначе он умрёт.

Проснувшись после операции, он увидел, у него нет ног. И тогда он понял, что в авиацию он не вернётся, и вся жизнь будет несчастливой, и в тот момент он впервые заплакал. На протяжении нескольких дней он ни на что не реагировал, даже ни с кем не хотел разговаривать.

Но однажды его сосед по палате дал ему журнал, в котором Маресьев прочитал про русского лётчика времён Первой мировой войны – Карповича. Он тоже в бою лишился ступней ног, но сделав себе протезы, вернулся в авиацию. Прочитал это, у него появилась надежда на возвращение, и тогда Алексей Петрович дал себе слово, что он также вернётся в строй.

Смастерив протезы, он начал заново учиться ходить. После того как Алексей Петрович выучился ходить, врачи разрешили ему ходить на улице. Затем он стал задумываться.

А как войти в лётный «строй» и подготовиться к полётам? Ведь, инструкции, как летать с деревянными ногами, нет. Надо заново приучить себя к самолёту, а самолёт к себе. И, пожалуй, техническая грамотность, умение правильно оценивать обстановку, знание правил и тактики воздушного боя – это уже не главное, так прошлый опыт лётной работы никуда не исчез. Основное – это добиться «взаимопонимания» с самолётом, научиться координации действий: мозг – ноги – педали. Ноги должны чувствовать педали. Без этого в самолёте нечего делать. Свои движения оттачивал буквально с линейкой: засовывал протезы между перекладинами двух стульев, отворачивался и представлял, что управлял самолётом. Потом измерял все расстояния линейкой и начинал сначала.

Выучившись, он начал просить врачей о возвращении на фронт, против чего были врачи. Но, в конце концов, Алексей Петрович добился разрешения и вернулся на фронт. Вернувшись в родной полк, он стал летать, не хуже, чем летал до ранения.

То, что показал Маресьев – это подвиг, который не каждый бы совершил. Он показал, если любить, верить и бороться, то ты обязательно достигнешь задуманного. Алексей Петрович Ма- ресьев настоящий герой и боец, который должен и будет примером для остальных.

 

ЕЛИЗАВЕТА ЛОБЗОВА, 5 «А»

Там, у деревни Плав

 

Об Алексее Петровиче мы знаем по книге Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке». Так ли было на самом деле?

Борис Полевой писал роман, а не документальную вещь, а потому некоторые места изменил.

Восемнадцать суток он добирался до своих. Страх из-за разбитых ступней ног и жгучая боль, и страшный голод. Всё это хлебнул в полной мере. И убитый медведь был. Борис писал, что Маресьев разделался с ежом, но в действительности его не было. Он поймал ящерицу, но съесть её не смог.

В книге написано: «Кусты раздвинулись, и два мальчугана настороженные, как любопытные синички, готовые каждую минуту сорваться и дать стрекача, осторожно держась за руки, стали подходить к нему, держа в руках наготове топор …»

Те два паренька – Сергунька и Федя. Их настоящие имена Сергей Малин и Александр Вихров. В книге они моложе, чем были на самом деле. Сергей в то время был бригадиром в местном колхозе, а Александр к тому времени участвовал в обороне Новгорода, был дважды ранен, домой вернулся, как тогда говорили, «по чистой».

Сергей Малин и Саша Вихров пошли на поиски человека, попавшего в беду. За ними увязались деревенские мальчишки.

В лесу, недалеко от деревни, они нашли человека в лётном комбинезоне. Это был лётчик А. П. Маресьев. Сергей Малин пригнал из деревни подводу – лошадь с санями.

На них и привезли обессилевшего обмороженного лётчика.

Поместили в избу Вихрова. Жители деревни оказали помощь, какую могли, а на третий день отправили в госпиталь, а там случилось то, чего больше всего боялся Алексей – гангрена и ампутация обеих ног.

Но Алексей Маресьев не пал духом, вернулся в строй. Его сила духа и стремление к цели помогли преодолеть ему самые чудовищные испытания. Я горжусь тем, что учусь в школе, которая носит имя Героя.

 

МАРИНА ЛУНЯКОВА, 8 «Б»

член Совета музея Боевой Славы 63-го ГИАП

 

Алексей Маресьев очень любил технику

 

Была у Алексея и другая страсть – очень любил технику. Не случайно после семилетней школы он поступил в фабрично-заводское училище, которое было организовано на одном из деревообрабатывающих заводов. Хотелось овладеть ему токарным делом. Учился он пытливо, хотя часто болел малярией и страдал обострённым суставным ревматизмом. Бывали случаи: утром Алексей приходил на занятия в училище, а вечером ребята приносили его на руках домой…

Перед окончанием ФЗУ Алексея, как и других учащихся, направили на практику на завод. Прикрепили его к наставнику Николаю Трусову. Специалист Трусов – отменный, но заниматься с молодыми, как наставник, не любил и считал: хочешь познать токарное дело – смотри, учись, а не хочешь – катись из цеха. Но Алексей не обращал внимания на «строптивость» характера дяди Коли. Старательно смотрел, что делает наставник и как. Трусову поручали изготавливать разные детали, часто наиболее сложные, для ремонта колёс механической лесотаски.

Лесотаска – болевой участок завода. Она то и дело выходила из строя. Её поломка лихорадила работу всего предприятия. Николай Трусов вытачивал детали точно, аккуратно, но работал не спеша, медленно, часто меняя резцы.

 

 

«А что, если сделать специальный резец, фигурный? Им же быстрее можно будет точить детали», – задумался Алексей. О своей мысли рассказал наставнику. Тот удивлённо хмыкнул, но предложение «стажёра» принял. Попробовали – получилось.

– Голова твоя, Алексей, кумекает хорошо… Вполне можешь работать самостоятельно. Завтра поговорю с мастером участка. ФЗУ Маресьев закончил токарем четвёртого разряда, а на заводе вскоре ему присвоили пятый квалификационный разряд, а потом и шестой… А это был в то время самый высокий токарный разряд.

– Токарное дело мне очень нравилось. Интересно, – признавался Алексей Петрович много лет спустя. – Но тогда на станке я проработал недолго. Как-то пригласил меня механик завода и говорит:

– Алексей, не хочешь стать мотористом? На завод привезли дизель, а специалиста у нас нет. Я знаю, ты хороший токарь, отрывать не хочется, но выбора достойного не вижу. Попробуй, дело интересное.

Маресьев охотно согласился, и с головой окунулся в изучение нового агрегата…

А дня через два округа огласилась дробным стуком дизеля… Мотор работал чётко, радуя Алексея.

Трудно сказать, как бы сложилась после этого дальнейшая судьба Маресьева. Но вскоре в его мысли неожиданно ворвалась мечта о небе и самолёте. Случилось это, как он после говорил, нежданно-негаданно.

Как-то утром по привычке Алексей схватил ведро и побежал на Волгу за водой. У берега стояла лодка отца друга. Он вскочил в неё, прошёл на корму, где вода была почище. Приготовился зачерпнуть воды и вдруг услышал незнакомый гул. Алексей вскинул голову, а в небе – самолёт. Он летел вдоль Волги, купаясь в синевато-красных лучах утреннего солнца. Причём не просто летел, а выделывал какие-то замысловатые фигуры и словно бы кувыркался…

Алексей был поражён увиденным и долго смотрел вслед улетающему самолёту.

«Тот самолёт во мне всё перевернул, – говорил после Маресьев, – думать я уже ни о чём не мог, кроме как об авиации. Мечта о небе в моё сердце вошла навсегда».

 

ИВАН ЛЮБАРСКИЙ, 5 «Б»

«А.П. Маресьев на дальнем пограничье»

 

В 1937 г. Комсомольский военкомат призвал Алексея Маресьева на службу, в армию.

Его вместе с другими призывниками, приехавшими строить город на берегу Амура, посадили на теплоход и отправили по бурному Японскому морю, потом по Татарскому проливу на далёкий Сахалин.

В 12-ом авиационном отряде, который располагался на восточном побережье Сахалина, Алексей Маресьев провёл более двух лет.

Пограничная тишина была тревожной и ломкой. На морской и сухопутной границе то и дело возникали перестрелки и стычки. А потому авиационные отряды были грозной силой в охране дальневосточных многокилометровых рубежей. К этому времени японцы оккупировали Маньчжурию и упорно пытали крепость наших границ у озера Хасан. Неспокойно было и на южной части Сахалина.

Аэродром располагался у большого озера, прикрытого сосновыми рощами. Алексей был механиком, обслуживал самолёты многоцелевого назначения Р-5. Он досконально изучил устройство двигателя и самолёта. В этом ему помогали знания и опыт, полученные в аэроклубе Комсомольска-на-Амуре. Самолёт Р-5 был оснащен «поплавками».

Командование направило его в Читинскую лётную школу имени А. Серова. В сентябре 1939 г. Алексей Маресьев – авиамеханик Сахалинского погранотряда – на попутном самолёте ТБ- 1 отбыл на Большую землю.

Алексей успешно сдал вступительные экзамены в лётную школу и стал её курсантом. Вскоре школу из Читы перевели в Батайск Ростовской области. Маресьев закончил её, получив звание младшего лейтенанта. Как отличника учебной и политической подготовки его оставили при школе лётчиком-инструктором.

Я считаю, что А.П. Маресьев стал отличным лётчиком из-за того, что он добросовестно прошёл все этапы военной службы. Его имя известно во многих странах мира, он стал гордостью страны!

 

АННА МИЗИНОВА, 8 «А»

член Совета музея Боевой Славы 63-го ГИАП

 

Из истории написания книги Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке»

 

Книга Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке» получила признание многих поколений. Для многих она стала примером мужества, отваги и самопожертвования. Она, написанная в 1946 году, основана на судьбе одного человека. Маресьев – прототип главного героя данной книги, человек стремившийся к своей мечте.

Идея написать статью о лётчике без ног пришла при визите лейтенанта Полевого в 63 ГИАП. Их знакомство произошло после тяжёлого боевого дня, в этот день Маресьев совершил 7 боевых вылетов, даже в этом состоянии он был бодр и гостеприимен, пригласил Полевого к себе в землянку. Где у них состоялся разговор, оставивший след на всю жизнь молодого лейтенанта. Из воспоминаний Бориса Полевого: «Что-то тяжёлое грохнуло о пол. Я оглянулся и увидел такое, чему сам не мог поверить. Он оставил на полу свои ноги». Момент, описанный выше, поразил автора книги о Мересьеве. Он лишь недавно наблюдал, как молодой лётчик мастерски воевал, многие считали его лучшим лётчиком полка. Всё это с трудом откладывалось в голове молодого корреспондента. Он стал с воодушевлением расспрашивать Маресьева. По окончании интервью, Полевой спросил: «Можно ли я напишу статью о вас в «Правду»?», на что Маресьев ответил: «Пишите», – а через минуту уже сонным голосом добавил: «Не стоит. А то подумают, что у русских некому воевать.»

Эта история будет опубликована уже после войны под названием «Повесть о настоящем человеке». Скорее всего это название было взято Полевым со слов самого Маресьева: «Зато я советский лётчик, и не думайте, что я хвастаюсь, это не мои слова. Их сказал мне однажды хороший, настоящий человек».

«Повесть о настоящем человеке» издавалась 173 раза на 60 языках. Это известное на всех континентах произведение уникально во многих отношениях.

 

АРТЁМ ТУМАРЕВ, 10 «А»

член Совета музея Боевой Славы 63-го ГИАП

 

Из воспоминаний Петра Яковлевича Пивкина о Маресьеве Алексее Петровиче

 

Петр Яковлевич Пивкин, авиационный техник по обслуживанию самолёта А.Маресьева: «Люди в нашем полку служили героические. Один из пилотов по имени Павел Андреевич Гражданинов в бою сбил три фашистских самолёта, а четвертый протаранил, конечно, во время столкновения про целостность самолёта лётчик не думал. Задумался потом, когда на честном слове тянул до дома. После удара часть оборудования отказала: шасси не выпускались, лопасти пропеллера загнулись. Но с парашютом Гражданинов прыгать не стал, ему удалось спланировать и сесть на брюхо. П. А. Гражданинов был первым Героем в эскадрильи, пока не приехал лейтенант Маресьев. Он по подвигам всех переплюнул. Недаром про него повесть написали.

А. Маресьев, соскучившись по схваткам, дрался, как лев. Лётчиков, отчаяннее его, мы прежде не видели. Порой казалось, что он чересчур храбрый. Очень часто он лез на рожон, буквально провоцируя врага на сражение, даже если тот превосходил в силе. И только чудом выходил живым из переплёта. Мы думали – везунчик. На самом деле он был настоящий ас. Я не помню случая, чтобы после боевого вылета технари латали пробоины от немецких пуль на его самолёте. Над иными машины обслуживающий персонал корпел сутками, заделывая прорехи в корпусе. А у него – ни царапины!

 

 

Летал Маресьев отменно. Тут сказать нечего. Особенно трудно было ему после боевых вылетов: на его конечности было невыносимо смотреть. Они окрашивались в малиновый цвет, жутко опухали, горели огнём. Все его мучения происходили на моих глазах. Я переживал за него. Чисто по-дружески ухаживал и помогал, когда требовалось. Например, когда Маресьев возвращался с боевого задания, я для него приносил ведро ледяной воды. Он снимал протезы и остатки ног опускал в ведро. Ноги быстро остывали. Наверное, с точки зрения медицины такой способ снятия дара не совсем подходит – воспалённые ноги можно было просто застудить, но всё как-то обходилось. Видимо, живучесть человека на войне умножается во много раз. Особенно у тех, кто хочет жить, несмотря ни на что…

Он любил попариться, и вообще был заядлым банщиком. Однажды после бани мы разговорилась по душам. Я его спросил, почему он после ампутации вернулся на войну? Можно ведь было поехать в родной Камышин и преспокойно жить мирной жизнью. Он ответил очень резко, мол, не тот он человек, который будет смирно сидеть и ждать, когда ему подадут, как инвалиду. Потом рассказал, как добирался к своим после того злополучного боя, когда немцы взяли его в “двойные клещи”… Во время его рассказа я понял, что задал глупый вопрос. Этот человек не мог жить вчерашним днём. Он должен был всегда к чему-то стремиться.

Расстались мы с Алексеем Петровичем в мае 1944 года, его отозвали в Москву, а наш полк продвигался на запад».

Для подготовки кадров для воздушной армии в учебных заведениях с фронтов снимаются и направляются на преподавательскую работу опытные лётчики. 17 мая 1944 г. в распоряжение Управления военных учебных заведений Главного Управления обучения формирований ВВС КА был откомандирован капитан А. П. Маресьев. Два года (июль 1944 – июль 1946 гг.) он служил инспектором-лётчиком Первого Отдела. В его обязанности входила проверка степени подготовки лётного состава во всех учебных заведениях Военно-воздушных сил Красной Армии.

(опубликовано в альманахе «Сияние Лиры», Выпуск 36, М., издательство Фонда «Слово», 2016 г.)