Мария Гинзбург

Родилась и живу в Великом Новгороде. По образованию юрист, работала с трудными подростками, в настоящее время сижу дома с маленькой дочерью. На областных конкурсах юных литераторов занимала призовые места, вот, пишу и сейчас кое-что. Мои произведения могут прийтись по вкусу любителям фэнтези и исторического жанра. Буду рада отзывам.

«Тот, кто дает нам свет,
Тот, кто дает нам тьму
И никогда не даст нам ответ
На простой вопрос: «Почему?»

«Родившийся в эту ночь»,
«Наутилиус Помпилиус».

Смуглый приказчик перехватил задумчивый взгляд высокого норманна, остановившегося около палатки золотых дел мастера. Торговец незаметно вытер испарину. Он, как и возможный покупатель, родился далеко на севере и таял под палящим солнцем Константинополя, как глыба льда. Однако не следовало упускать клиента, откуда он бы он ни был. Продавец со всех ног кинулся ему навстречу из глубины палатки. Улыбаясь, торговец захватил из сундучка под прилавком целую пригоршню тонких цепочек, серег и браслетов и протянул их норманну, нараспев нахваливая свой товар.
Викинг не слушал его. Его многолетнего опыта купца и грабителя было вполне достаточно, чтобы понять – товар был действительно хорош. Серебряный витой браслет в форме свернувшейся змеи, с тремя небольшими рубинами и мелкой разноцветной эмалью, изображавшей чешую, украсил бы руку любой девушки. Но Свен подумал о той одной, что была теперь недосягаема для него, вздохнул и отвел глаза. Зря он все-таки здесь остановился. Привычка, ничего не поделаешь. Ему теперь некого было баловать дорогими украшениями. Но уйти вот так сразу Свен не мог. Слишком уж хорош был браслет. Неизвестный умелец соединил в нем любовь к красоте и знание тех глубоких тайн обработки металлов, что известны не всем мастерам. Викинг исподлобья взглянул на вещицу, жестом попросил показать. Едва Свен ощутил в своих руках вес и холод металла, в памяти у викинга отчетливо вспыхнуло другое воспоминание — о похожем браслете.
Тяжелая серебряная змея с изумрудными глазами, та, что обвивала запястье Локи, была менее изящна, но словно вышла из рук этого же мастера.… По странной прихоти судьбы тот браслет носила его единственная любовь, и поэтому Свен помнил его очень хорошо. «А ведь уже пятнадцать лет прошло», усмехнувшись, подумал Свен.
За эти пятнадцать лет он из нищего викинга сумел превратиться в одного из самых опасных ярлов с собственной командой и несколькими кораблями. Правда, Норвегию пришлось покинуть. Свен не смог принять христианство после всего того, что он знал, и в чем ему пришлось участвовать самым непосредственным образом. Теперь он жил в Исландии, имел крепкий дом и не жалел о своем решении. В Миклагард Свен пришел на своем любимом «Драконе», небольшом, но быстром драккаре в шестьдесят весел.
— Может, господин желает подвески? – на чистом норвежском продолжал улещивать викинга приказчик, крепкий сутулый коротышка с землистым цветом лица. Остроконечная бородка и безобразные широкие губы делали его похожим на гнома, но уши его были скрыты под грязным шелковым тюрбаном. – Женщины будут таять, как воск, в руках господина!
Торговец слегка потряс серебряную подвеску, похожую на ажурное кружево. Тоненькая нежная мелодия, похожая на плач, повисла в воздухе. Свен искоса взглянул на могучего грека в роскошном плаще, который с безразличным видом подпирал дальний столб, к которому крепился раскинутый над лавкой полог. Цвет его лица ясно говорил о проблемах с печенью, а само лицо было неподвижно, словно каменное. Великан-охранник очевидно не понимал норвежского. Возможно, он просто дремал. Но нет – сквозь прищуренные глаза он с брезгливым любопытством наблюдал за викингами Свена, весело шумевшими на другой стороне улицы около лавки, торговавшей оружием. Хохотун и бол-тун Ролло, помощник кормчего, метал нож в специально выставленную для этого доску. Нож со стоном вошел в дерево. Ролло отпустил сальную шутку, от которой викинги согнулись пополам. Губы великана чуть дрогнули в сдерживаемой улыбке. Свен с сомнением посмотрел на него. Или охранник все же понимал речь викингов?
Свен перевел взгляд и остолбенел от изумления. Вывернув из-за тюков с товаром, из глубины лавки вышел маленький толстый человечек и высокий мужчина, чьего лица не было видно из-за тени. Если приказчик лишь напоминал гнома, то хозяин был вылитым хозяином гор-ных подземелий. Коричневый цвет лица, словно навеки сожженного жаром кузнечного горна, огромный крючковатый нос, рассекавший впалые щеки, и грубые, словно каменные зубы лопатой в расселине безобразного рта. От жары торговец снял тюрбан и теперь расслабленно обмахивался им. Из густой шерсти на его голове отчетливо проглядывали острые кончики ушей. Гость, высокий, статный мужчина, с которым разговаривал хозяин, был во всем черном. Коротенькая острая вспышка уколола глаз Свена – в левом ухе мужчины была крупная серебряная серьга в форме яблока. На рукавах рубахи и по краю войлочной нурманнки, которую гость ювелира не снял, несмотря на жару, шел яркий красный орнамент. Нурманнки валяли из войлока в Хольмгарде специально на продажу, а черное с красным было любимым цветовым сочетанием викингов. Свену очень захотелось увидеть лицо этого человека, но оно было надежно спрятано в тени полога.
— Рад был встретиться с вами, — твердо, но почтительно произнес хозяин, прощаясь со своим гостем. Тот кивнул, и лицо его на краткий миг попало в столб света, падавший через прореху в тканом навесе. Свен увидел бронзовое от загара лицо мужчины, на котором горели зеленые, как у кошки, глаза, и узнал его.
— А я ведь только что о тебе думал! – восторженно воскликнул Свен, не помня себя от радости, и бросился навстречу другу.
Сон мигом слетел с охранника. С проворством, неожиданным для своих размеров, грек сорвался с места и перехватил Свена на полпути. Воздух зазвенел от гневного вопля викингов Свена, мгновенно ощетинившихся мечами и полукольцом окруживших вход в лавку. Приказчик поспешно ретировался под прилавок и ожидал развития событий там, крепко сжимая короткий кривой меч, неизвестно каким образом появившийся в его руках.
— Отпусти его, Прометей, — спокойно сказал Локи. Грек с ворчанием подчинился. Викинги опустили мечи, продолжая настороженно наблюдать за своим ярлом. Локи улыбнулся. Они обнялись. Жгучая смесь запахов ударила в ноздри Свена, но для него это был аромат золота, крови, азарта и головокружительного риска. Свена взбудоражил этот давно забытый им запах, кровь быстрее зажурчала по жилам. Он никогда не признавался себе в этом, но они с Локи оба были, что называется, одного поля ягоды – даже среди хищных и расчетливых викингов Свен выделялся своим нюхом на выгоду в самых немыслимых обстоятельствах и притом обладал спокойной смелостью человека, уверенного в своей судьбе.
— Спасибо за предупреждение, — сказал Локи хозяину лавки. Тот вежливо кивнул.
Друзья вышли на улицу.
— Может, прогуляемся вместе по городу? – предложил Локи. – У нас здесь есть одно дело…
Свен кивнул и приказал своим викингам возвращаться в порт, где на причале стоял их драккар «Дракон».
— Но, мой ярл… — заколебался было помощник кормчего.
— Не беспокойся, Ролло, — перебил его Локи. – С твоим ярлом ничего не случится…
Ошеломленный Ролло подчинился, вслед за ним двинулись и другие викинги.
Троица же, покинув рынок, пошла петлять по кривым улочкам Константинополя.
— Ты знаком с этим человеком, ювелиром? – спросил Свен, едва они не без труда покинули бескрайнюю, шумящую как море рыночную площадь.
— Он не человек, — спокойно отвечал Локи. — Это Андвари , гном-цверг.
— Тот самый Андвари? – Свен был потрясен.
— Да. Мы давно знаем друг друга. Хотя познакомились мы при печальных обстоятельствах, он не держит на меня зла… — Прометей приподнял голову, словно ища в безоблачном раскаленном небе какой-то видимый ему одному ориентир, и неожиданно устремился в узкий проулочек. Свен и Локи едва успели повернуть вслед за ним.
— Тогда понятно, почему у него самые красивые изделия, какие я видел в своей жизни. Ты купил у него эту серьгу?
— Нет. Мне ее подарила Идун. В знак того, что я… исцелил этот мир, — Свен давно хотелось узнать, выполнил ли Локи свою миссию, и он воспользовался случаем перевести разговор на нужную ему тему.
— Ты ведь уже выполнил просьбу Одина? – спросил он, покосившись на молчаливого грека. Свен так и не понял, в каких отношениях они с Локи и можно ли при нем обсуждать такие важные дела. Однако, судя по всему, Прометей не собирался вступать в разговор. Локи не выразил ни тени неудовольствия по поводу того, что Свен коснулся этой темы, и кивнул. – И что ты узнал?
Локи лукаво улыбнулся и произнес нараспев:
— Хромой может мчаться на лошади,
Однорукий – пасти овец,
Глухой может славно рубиться,
Ослепшему лучше сожженного,
А мертвому чем хорошо ?
Свен понял уже, что эта старая песня – одна из любимых песен бога, но смысл иносказания до него не дошел, и он предпочел промолчать. Прометей снова приподнял голову. На этот раз Свен успел заметить, куда он смотрит. Прометей каждый раз бросал короткий взгляд на чешуйчатый купол храма святой Софии, царившей над городом. Свен заметил, что громада храма просматривается все ближе и четче.
— Вы хотите помолиться? – неуверенно улыбаясь, спросил он.
— Что-то вроде этого, — усмехнулся Локи. – Ты бывал там, внутри?
— Да, — кивнул Свен. – Не во время службы, конечно.
— Не обратил внимания, какие там колонны?
Свен задумался.
— Разные, — сказал он, взмахнув рукой в поисках подходящего слова. – Как будто собранные из разных храмов. Нет единого образа, что ли.
— Именно, — кивнул Локи.
— Не видел ли ты колонн зеленого мрамора, в прожилках? Или таких, тяжеловесных, в римском стиле? — вдруг заинтересовался разговором Прометей. Свен вздрогнул от неожиданности, услышав его низкий, с хрипотцой голос. Чем-то он был похож на голос дракона Свафнира, но и не только. Шелест ветра, молчание камня, мудрость и вековая скорбь – все это было в нем. Такого голоса не могло быть у человека.
— Зеленый мрамор там точно есть, — вспомнил Свен. Смуглое лицо Прометея внезапно стало серым, как хмурое северное небо. Но Свен не заметил этого, и увлекшись, продолжал:– А так, я особенно не приглядывался. Величие этого храма подавляет. Наше капище Одина в Скирингссале по сравнению с этим – просто вонючий сарай.
— Капище Одина в Скирингссале и есть вонючий сарай, — невинно заметил Локи. Свен усмехнулся и уже хотел ответить. Но Локи, бросив короткий взгляд на Прометея, ловко подхватил викинга за руку и протащил на несколько локтей вперед. Там они и остановились, поджидая своего спутника.
— Что я такого сказал? – спросил ошеломленный Свен.
— Видишь ли, — отвечал Локи, отстраненно глядя в придорожную пыль. – Христос не убивает богов в том смысле, в котором понимаете смерть вы, люди. Он поглощает нас, наши тела, наши дела, как огромная мельница, перемалывает, пропускает нас через себя и переваривает. И храм святой Софии – мудрости, как называют его греки, был построен именно так.
Локи взглянул в глаза Свену, и взгляд его был страшен.
— Этот храм полностью сделан из разрушенных святилищ погибших богов Греции и Рима, — сказал он. – Из тел братьев и сестер Прометея… Греки строили в честь своих богов прекрасные храмы из мрамора. Возможно, у Прометея были не лучшие отношения со своими родственниками, как, впрочем, и у меня, но ты знаешь, я никогда не хотел бы увидеть золоченый крест над тем вонючим сараем в Скирингссале…
Прометей нагнал их, и дальше они пошли молча.
– Так значит, мир между вами, нашими богами, и Христом невозможен? — Локи кивнул.
— Зачем мы идем туда? – тихо спросил Свен. Пятнадцать лет назад ему случилось оказаться в яростном и кипящем круговороте отношений между богами. Та, первая, встреча с Локи перевернула всю его жизнь. Но Свен знал, что ею же она легко могла и закончиться. Все, кто слишком близко подходил к ётуну, погибали, и Свен уже успел в этом убедиться. Впрочем, Свен знал, на что идет, с того момента, как увидел бога. Он просто хотел знать, к чему ему нужно быть готовым на этот раз.
— Я хотел бы встретиться с Христом, — просто сказал Локи. – А каждого бога легче всего найти в его собственном храме.
Вскоре они оказались в храмовом дворике, пустынном в это время дня. Разомлевший от жары Свен опустился на скамью около фонта-на, смочил руки в чаше из красного камня, куда с шипением извергалась пенистая струя воды из широко распахнутых пастей двух каменных львов, протер лицо, плеснул на грудь. Затем он перебрался в спасительную тень кипарисов, окружавших фонтан. Локи и Прометей уже стояли там, со сдержанным интересом рассматривая храм. На их лицах не было восхищения чужим искусством и мощью, которые так впечатлили Свена при его первом визите в собор. Они смотрели на Софию тем спокойным взглядом, каким опытный воин смотрит на хорошо укрепленный замок, который ему предстоит взять. В их глазах читалось знание того, что любая твердыня совсем не так неприступна, как кажется.
— Как называется эта пристройка? – спрашивал Локи.
— Притвор, — процедил сквозь зубы Прометей. – Ты на это не смотри, а вот дверь там серебряная…
— Ну, мы пошли, — сказал Локи, улыбаясь. Свен кивнул. Церковный служка и так уже посматривал на троих чужаков из дальнего конца двора с тревожным любопытством.
Однако войти в храм Локи так и не удалось. Едва войдя в притвор, ётун схватился за грудь и согнулся пополам, словно его чем-то сильно ударило в живот. Глаза его закатились, и Локи без чувств рухнул на глиняные плитки, которыми была вымощена площадь перед собором. Свен мигом очутился рядом с богом, подхватил подмышки и выволок во двор, поближе к фонтану. Он еще успел увидеть спину Прометея – тот входил в серебряные двери храма, сильно наклонившись вперед и закрывая лицо рукой, словно преодолевая сильный встречный ветер.
Локи пришел в себя тут же, едва Свен оттащил его на несколько локтей от церкви. Но для верности викинг все же протер лицо друга холодной водой из фонтана.
— Что случилось? – спросил Свен. – Выглядело так, будто тебя насадили на невидимое копье.
— По ощущениям то же самое, — признался Локи. – Где Прометей?
Свен кивнул в сторону храма.
— Ему это все же удалось, но с трудом, — сообщил он.
— Слушай, Свен, посмотри, мне что-то жжет в груди, — попросил Локи. Викинг задрал рубаху друга до пояса, взглянул на мускулистое тело ётуна и также молча опустил подол рубахи.
— Ну, чего ты сидишь с мечтательным лицом девственницы после первой брачной ночи? – окликнул викинга Локи. – Что там?
— Ты будешь удивлен, — сказал Свен. – Но у тебя на груди след шириной в ладонь от наконечника копья. Раскаленного притом. Тебе надо будет протереть грудь маслом и перевязать. По очертаниям очень похоже на детский рисунок, как будто кто-то пытался изобразить рыбу.
Он посмотрел в глаза ётуну.
— Знаешь, что это мне напоминает?
— Знаю, — усмехнулся тот. – Клеймо. Только своим тралсам ты ставил его на лоб, верно?
Локи закрыл глаза и закусил губу. Свен очень удивился – хотя рана, надо полагать, действительно была не столько опасной, сколько болезненной, неженок на Севере не уважали, да и Локи не производил такого впечатления. Локи открыл свои блестящие, как осколки слюды, ясные глаза, и Свен встревожился – уж не плакал ли от боли его бог?
Тот правильно прочел выражение лица викинга.
— Видишь ли, — мягко сказал Локи. – Сейчас мне почему-то кажется, что из всех моих затей эта последняя, с посещением собора, не только самая опасная, но и бессмысленная притом. Вот скажи мне, как опытный работорговец – зачем на раба ставится клеймо?
— Чтобы можно было найти его и определить его хозяина, если он убежит, — не задумываясь ни на миг, ответил Свен. – Чтобы знать вообще, чья это собственность.
— Правильно, — кивнул Локи. – Теперь Христос знает, где я, и как меня можно убить.
— Так, может, позвать Прометея, пока его не пометили… не наложено такое же клеймо? – предложил Свен. Локи кивнул, но в этот момент Прометей показался на выходе из собора. В молчании друзья ожидали, пока их спутник приблизится к ним. Выражение его лица не располагало к разговорам до такой степени, что Свен сразу предложил:
— Здесь рядом, в таверне, можно выпить неплохого вина.
Таверну Свен нашел достаточно быстро. Благо, он шел по проторенному пути. Вывеска гласила, что заведение называется «Красный лев», что подтверждалось грубовато нарисованной красной охрой грубоватой фигурой, весьма условно похожей на этого благородного зверя. Полностью оправившийся от невидимого удара Локи отправился за вином, а Свен и все еще бледный Прометей уселись за неприметным столиком у стены.
Прометей снял свой плащ и аккуратно положил его рядом с собой на лавке. Свен невольно задержал взгляд. Сзади на плаще была вышивка, которая сразу заинтересовала его, но которую он смог толком разглядеть только сейчас. Выполненная роскошными шелками и золотой нитью, она изображала яркую птицу, причудливо изогнувшуюся в языках пламени.
— У вас красивый плащ, — вырвалось у викинга. Прометей невозмутимо кивнул.
– А что это за зверь изображен на вашем плаще с таким искусством? – спросил Свен, указывая на вышивку.
– Это бессмертная птица Феникс, — ответил Прометей. Голос его был хотя и негромким, но мощным, как звук огромного колокола. Свен ощутил его всем телом. «Чтобы с тобой разговаривать, надо еще привычку иметь», усмехнувшись, подумал он.
— Вы тоже бог? – спросил Свен вежливо, обрадовавшись, что удалось завязать разговор с этим малопонятным чужаком. Он на собственном примере знал, что у Локи всегда очень необычные друзья, и ему хотелось понять, каким образом Прометей связан с его богом.
— Нет. Я титан.
— Титан? – переспросил Свен.
— Как это будет по-вашему… — Прометей прищелкнул пальцами и нахмурил монументальный лоб в поисках нужного слова. — Великан, ётун.
— Скажите пожалуйста, — после минутного раздумья спросил Свен. – А вы с огнем никак не связаны?
— Теперь я понимаю, — отвечал Прометей, с любопытством и одобрением глядя на викинга. – За что Локи так тебя любит…
Свен смутился и не стал расспрашивать дальше.
— В храме вы узнали все, что хотели? – викинг предпочел сменить тему разговора.
— В общем, да, — ответил Прометей. – Теперь я четко знаю, кто он, что он, и что он хочет. И как его можно уничтожить. А что случилось с Локи, почему он не смог пойти со мной?
— Его ударило чем-то невидимым, — сообщил Свен. – Так, что на груди остался ожог шириной в ладонь, очень похожий на клеймо. Я вас потому и спросил, хотел узнать, не случилось ли с вами чего-нибудь подобного.
— Клеймо, — мрачно повторил Прометей и погрузился в тягостное раздумье. Свен с напряженным интересом наблюдал за ним. Вдруг титан сморщился и яростно заскреб себя по спине.
— Вши? – сочувственно спросил Свен. Прометей посмотрел на него дикими глазами и повернулся к нему спиной, жестом показав, чтобы Свен посмотрел, в чем там дело. Свен выполнил его просьбу. Прометей снова повернулся лицом к викингу, и по телу у него пробежал неприятный холодок, когда он увидел расширенные застывшие зрачки Свена.
Свен сглотнул.
— У вас там то же самое, что у Локи, — сказал он. – Ожог, похожий на неумелый рисунок рыбы.
Тут появился Локи, вальяжно помахивая бутылкой. За ним шла служанка с замученным лицом старой лошади и несла кружки для друзей.
— Что мы такие грустные? – весело спросил он. – А, Прометей?
Прометей очнулся, откупорил бутылку и ловко разлил. Свен жадно припал к своей кружке. Локи чуть отхлебнул и с грохотом отставил свою.
— Ужасная кислятина! – почти простонал Локи. – Как я хочу нашего простого пива!
— Да, у вас в Ётунхейме делают славное пиво, – согласился Свен. — Вернешься домой, попьешь в охотку.
— Мне больше некуда вернуться, — покачал головой Локи. Свен озадаченно посмотрел на него: — Как так?
— Андвари только что из Ётунхейма, — сообщил Локи. — Он был на последнем альтинге. В числе прочего, там говорили и об убийстве Бюлейста. Решили, что нельзя требовать у одного брата виру за другого. Меня просто решили изгнать из страны.
— Ну, ты можешь ведь жить и в Асгарде, — неуверенно сказал Свен. – Ты раньше жил там…Или нет?
— В Асгарде, — задумчиво повторил Локи, и Свен сразу вспомнил, что есть такой Бальдр, а еще – Тор. Он тронул Локи за руку.
— Мой дом – твой дом, — сказал Свен. – Почему бы тебе не остаться с нами в Исландии? В Асгарде ты всегда будешь лишь одним из богов, а здесь ты будешь единственным живым богом.
— А ты уверен, — горько усмехнулся Локи. – Что люди захотят иметь такого бога, как я? Даже своих родственников мы крепче всего ведь любим издали, а я вам чужой, да и сосед я, как ты знаешь, беспокойный.
— Каким бы ты ни был, ты — бог, — пожал плечами викинг.
— Спасибо тебе, Свен, — улыбнулся Локи.
— Если хотите, я могу взять вас с собой, — сказал Свен. – На моем драккаре как раз не хватает двух гребцов.
— И когда ты выходишь в море?
— Я могу отчалить хоть сегодня. Жду только попутного ветра.
Боги переглянулись.
— Прометею в Афины надо, к Олимпу поближе, да и я наверно с ним вместе отправлюсь, — сказал Локи. – Ты же, насколько я знаю, че-рез Внутреннее море не пойдешь?
— Нет, — покачал головой Свен. – В тех водах ходят только греки и арабы, в основном. Я сюда пришел через северные реки, и обратно собираюсь идти так же. Но я могу взять тебя, Локи, если ты, конечно, хочешь.
— Да нет, — поразмыслив, сказал Локи. – Отсюда и на Север все земли уже находятся под властью креста. Если я с тобою буду, ты не доберешься до Норвегии. Даже до первого волока не дойдешь… Мне тоже надо выбираться отсюда через Внутреннее море. Там все южное побережье находится под властью поклонников Аллаха, а с ним у нас никогда конфликтов не было… Это один из братьев Одина.
Свен задумчиво уставился в свою кружку.
— У греков есть греческий огонь, — сказал он тихо. – У арабов – лучники, которые стреляют без промаха. А у меня люди, викинги… Да и к тому же, лоцмана у меня нет, чтобы идти через Геллеспонт и Джеб-аль-Тарик…
— Христиане разграбили множество наших храмов, — сказал Прометей. – Те, что стояли на самом виду, если можно так сказать… Но о тайных святилищах, вырубленных в сердце скал на необитаемых островах, мало кто знал. Греки любили нас, и жертвовали много красивых и драгоценных вещей.
Он выдержал паузу и спросил:
— Что вы скажете, Свен, о храме, доверху наполненном золотом?
Свен вздрогнул и поднял глаза.
— Я знаю эти моря, как вы – зазубрины на своем мече, — продолжал Прометей. – Я могу провести вас через Геллеспонт.
— А я – через Гибралтар и те северные проливы рядом с твоим островом, что кишат морскими змеями, — поддержал его Локи. – Что же до хозяев этих морей… клянусь тебе, Свен, ни одна даже самая маленькая рыбачья лодка не заметит нас.
— Хорошо, — Свен успокаивающе поднял обе руки и мрачно добавил: — Мне кажется, я понимаю, что чувствовал Тюр, когда положил руку в пасть Фенриру …
— Ты, в отличие от Тюра, имеешь дело не с асами, — холодно заметил Локи.

— Это наш новый лоцман, Прометей, — бодро представил титана кормчему Свен. Гаук окинул грека холодным презрительным взглядом.
— Если вас не устраивает моя работа, вы могли бы предупредить об этом заранее, — тихо сказал кормчий, но было ясно, что он смертельно оскорбился, решив, что Свен решил заменить его этим кудрявым чужаком.
— Да нет же, Гаук, — расхохотался Свен. – Ты мне очень нравишься. Ты лучший кормчий во всей Исландии, и ты знаешь это. Прометей проведет нас через Геллеспонт и Джеб-аль-Тарик.
— Геллеспонт и Джеб — аль-Тарик? – растерянно переспросил Гаук.
— Да, — энергично откликнулся Свен. — Мы пойдем домой через Внутреннее море.
— Но, мой ярл… — пробормотал ошеломленный Гаук.
— А что ты скажешь, если твоя доля, да и доля каждого, увеличится в два, три раза? – вкрадчиво спросил Свен, и добавил:
— Причем получишь ты ее чистым золотом?
От согласия Гаука зависело многое. Викинги не находились в личной зависимости от своего ярла и могли легко покинуть его, если не одобряли его решений. В смысле, если им казалось, что риск в каждом конкретном случае не уравновешивается достаточной выгодой. Поскольку оценка грядущих выгод – дело сложное, решения кормчего, как наиболее опытного в походах человека, обладали большим весом. Если бы от него ушел кормчий, все остальные покинули бы ярла без промедления.
Глаза кормчего коротко блеснули, и он тут же полуприкрыл их морщинистыми веками.
— Важно не захватить, важно донести, — покачал головой Гаук. – И, к тому же, золото теряет ценность, если весит столько же, как пролитая за него кровь. Расскажите мне о вашей новой задумке, ярл. Что это за золото, где оно нас ждет…
Свен вкратце разъяснил про храм, наполненный драгоценными дарами давно забытым богами. Судя по прояснившимся, чуть задумчивым глазам кормчего – Гаук тут же пустился подсчитывать в уме, какова может быть чистая прибыль, — ему удалось склонить его на свою сторону. Гаук умилил его тем, что совершенно искренне спросил, а не стоит ли им в таком случае опасаться гнева этих чужеземных богов. По удовлетворенному лицу Прометея Свен сделал вывод, что вряд ли, и сообщил об этом кормчему.
Ярл перевел дух. Теперь нужно было сообщить о своем решении викингам, но полдела было сделано. Кормчий был на его стороне.
Гаук жестом позвал Прометея за собой, к рулевому веслу, чтобы объяснить некоторые особенности управления драккаром. Тут взгляд его наткнулся на огненную шевелюру Локи, до сих пор скромно молчавшего в сторонке.
— А это кто? – придирчиво спросил кормчий.
— Это тоже викинг, служил в гвардии кесаря, теперь хочет вернуться домой. Будет грести вместо погибшего Фрея, отрабатывать проезд.
— Как зовут тебя, воин? – спросил Гаук, с интересом осмотрев крепкую фигуру Локи.
— Лодур Хведрунг , — спокойно отвечал тот. Свен вздрогнул, но лицо Гаука осталось безмятежно: — Добро пожаловать, Лот.
Отплытие было омрачено столь же странным, сколь и непонятным эпизодом. Не успел драккар отвалиться своим черным, просмоленным, изжеванным порогами русских рек и морскими течениями, но все еще крепким боком от гладкой каменной стены константинопольского причала, похожий на старого дедушку, с сожалением расстающегося с гладкой щечкой внучки, как на пристань ворвался человек в монашеской рясе. Монах бестолково засуетился, заметался, вызвав приступ хохота у Ролло, наблюдавшего за ним с кормы и громким голосом выкрикивавшего советы, расталкивая деловито снующих вокруг людей и нарываясь на ругань и ответные толчки. С точки зрения викинга, монах выглядел точь-в-точь как таракан на раскаленной сковороде. Слуга не его бога явно кого-то искал. Гаук сердито прикрикнул на Ролло. Он его поставил сюда вовсе не затем, чтобы он развлекался, подшучивая над кем бы то ни было, каким бы смешным это ни казалось бы Ролло, а — удивительно, неправда ли? — чтобы он следил за безопасностью отхода. В кишащем судами порту получить удар в корму от какого-нибудь зазевавшегося рыбака было легче легкого. Привлеченный хохотом Ролло, Прометей взглянул на пенящиеся края разрезанной пополам килем ладьи воды, чтобы увидеть, как монах, заметив «Дракона», застыл, как пораженный громом, и в отчаянии всплеснул руками. От резкого движения капюшон свалился с его головы, и смех Ролло оборвался неприятным хриплым звуком, словно викинг поперхнулся. Под капюшоном оказался абсолютно лысый череп, даже без бровей и ресниц, туго обтянутый кожей цвета старого пергамента, но не это заставило Ролло замолчать, а бездонный, жуткий взгляд огромных, глубоко посаженных черных глаз монаха. Если бы не все увеличивающееся стараниями греб-цов драккара расстояние до стенки причала не смягчило бешеную ненависть, пульсирующую в этом взгляде, им можно было бы запросто при-кончить, по мнению Ролло. У помощника кормчего мгновенно нашлись дела на другом конце палубы, куда он и поспешил. Прометей перевел дух. Он видел иначе, он видел истинный облик этого жуткого посланца, скрытый под неумелой маской, изображавшей человека…
Но, впрочем, пора было заняться делом. Прометей ободряюще улыбнулся Гауку.
Викинги вывели драккар из гавани на то расстояние, когда их уже не было видно, и дождались ночи. Прометей сдержал свое обещание и провел их через Геллеспонт. Дальнейший распорядок дня постепенно определился следующим образом: до обеда драккар шел под парусом, а затем, когда ветер стихал, викинги садились на весла.
Локи греб, как все. Викинги скоро убедились в том, что он – хороший товарищ, а весло он мог держать и один. Его острый язык и веселый нрав расположили к нему сердца всей команды, от состарившегося в походах кормчего до последнего юнца, впервые взявшегося за меч.
— Удивительно, до чего пустынно море! – заметил Свен своему другу на третий день пути. — Я слышал, что здесь всегда очень оживленно…
— Здесь и вправду очень оживленно, — возразил Локи.
— Ну да! Насколько хватает взгляда, вокруг ни единого корабля!
Локи усмехнулся и сделал что-то – Свену на миг показалось, что весь мир вокруг вспыхнул, как свеча. На миг он ослеп, а когда зрение вернулось к нему, у него от удивления перехватило дыхание.
Море почти кипело от разнообразных деловито снующих туда-сюда кораблей всех мастей и размеров – от юрких рыбачьих лодчонок до лениво дремлющей вдалеке глазастой черно-красной греческой галеры.
— Что это? – шепотом спросил Свен. – Почему мы их не видим?
— Потому что тогда они увидят нас, и нам конец, это совершенно верно тогда подметил, — ответил Локи.
— Но почему же мы тогда ни с кем до сих пор не столкнулись?
— Так ты думаешь, что Прометей заставляет вилять твою посудину, словно шлюху задом, потому, что здесь кругом мели? – невинно спросил Локи.

Пятые сутки они были в пути, яркие, сочные пейзажи островов Средиземноморья сменила бесконечная сияющая гладь, но приесться викингам она не успела. Из мягкой полудремы, обычной для послеполуденного часа, моряков вывел тревожный крик наблюдателя с мачты.
Свен молча посмотрел на шхуну, под всеми парусами летящую на них, и поманил Локи к себе.
— Почему же они видят нас? – спросил он. Он не был сильно встревожен, на самом деле. Зоркий глаз мореплавателя и опытного грабителя сразу распознал силуэт простой рыбачьей шхуны, не очень даже и оснащенной для пиратства, а Свен в открытом море боялся лишь жутких черно-красных глазастых галер, несущих неотвратимую смерть. Команда уже немного заскучала. Свен понимал, что серьезной угрозы здесь нет, и даже обрадовался появлению пиратов, как легкому развлечению.
Однако Локи воспринял это несколько по-другому. Не говоря не слова, он указал Свену на огромный косой синий крест, украшающий паруса приближавшихся греков.
— Это то, о чем я тебя предупреждал еще в Миклагарде, — сказал он. Прометей не рассказал ему о том, что он видел тогда на причале, сам Локи в это время греб, но теперь догадка о том, что их будут преследовать, подтвердилась. То, что это именно за ними, Локи понял по тому, что по мере приближения шхуны тот давнишний таинственный ожог, полученный им при попытке войти в храм святой Софии, начал ныть и болел все сильнее по мере приближения шхуны.
Гаук и Прометей, уже понимавшие друг друга с полувзгляда, ловким маневром посадили корабль чужаков на мель. Свободные от гребли викинги в это время споро, но без суеты, готовились к бою — помогали друг другу надеть тяжелые доспехи, скинутые из-за неимоверной жары, затянуть их, проверяли оружие, крепко ли сидят на рукоятках боевые топоры, не поржавели ли в соленом воздухе от долгого бездействия мечи. Локи же подошел к Гауку, снял серьгу и протянул ему.
— Сохрани ее, — сказал он. Гаук всмотрелся в украшение, усмехнулся.
— Яблоко Идуны – целительницы, — заметил он. – Да, негоже идти в бой с таким знаком… Хорошо.
— Позволь мне быть твоей правой рукой, мой ярл, — промурлыкал Локи, подавая Свену шлем. Тот взглянул ему в лицо и поспешно отвел глаза. Хотя они шли в бой вместе в первый раз, не составляло большого труда понять, что означает внезапная бледность лица бога. Обычно живое и подвижное лицо Локи застыло холодной маской демона-убийцы.
— Конечно, Локи, — согласился Свен. – Кто еще из людей может похвастать, что его телохранителем в бою был бог?
Кровавой трещиной ярко-алых губ зазмеилась по лицу Локи ответная жестокая улыбка.
Первым на корабль греков решил прыгнуть Ролло – и поймал шеей копье противников. Невозмутимый пират стряхнул на палубу корчащееся тело со своего оружия и снова взмахнул им, намереваясь по достоинству встретить гостей, но Прометей перерубил копье и его хозяина одним коротким взмахом.
Локи склонился над Ролло, бегло осмотрел его и разжал руки викинга, которыми тот судорожно вцепился в собственную шею, стараясь остановить кровь. Тот захрипел, кровь с силой ударила из раны. Локи приложил два пальца к ране и что-то пробормотал. Кровь перестала идти.
— Возвращайся на «Дракона»! – крикнул Локи раненому, подобрал его меч и помчался дальше.
Викинги врубились в пиратов. Меч в руках Локи мелькал так, что со стороны казалось, будто колючий стальной еж катится по палубе, оставляя за собой широкий кровавый след из искромсанных тел. Свен держал меч наготове, но в окружении столь могучих защитников ему ни разу так и не пришлось воспользоваться им. Не опасался ярл и шального удара, которым его могло случайно зацепить – купание в крови дракона оказалось не напрасным, вот уже сколько лет он пользовался своей неуязвимостью. Теперь Свену было интересно, имело ли то купание такие же последствия для Локи, и вскоре ему представился случай узнать это.
Воспользовавшись моментом, пират ударил Локи в живот своей саблей. Свен коротко вскрикнул, но его беспокойство оказалось напрасным. Клинок будто уперся во что-то в дюйме от рубахи Локи, невидимое, но очень прочное. Локи взглянул вниз, на свой живот. Сталь покраснела, раскаляясь так, словно ее сунули в печь, побелела и шипящими каплями скатилась на палубу, прожигая ее. Воин тупо посмотрел на обрубок не длиннее трех дюймов, оставшийся в его руке, и поднял непонимающий взгляд как раз вовремя, чтобы встретиться со спокойным взором темно-зеленых глаз Локи.
— Вот ведь как бывает, — пожал плечами Локи.
Свен увидел, как он начал поднимать меч, и невольно залюбовался им. Однажды викингу уже доводилось видеть этот великолепный удар – четкий, выверенный, короткий и сильный. Таким можно было снести голову и дракону, не то что человеку. Голова пирата упала и, крутясь и подпрыгивая, застучала по палубе кровавым кочаном.
— Сзади! – спохватившись, крикнул Свен.
Локи обернулся, грудью поймав меч главаря пиратов. Сталь обиженно вскрикнула, и клинок переломился пополам. Локи с откровенным наслаждением смотрел, как на грубом лице пирата проступал нечеловеческий ужас, а затем одним ударом рассек тело от плеч до бедер, повторив тот прием, который нападавший хотел применить к нему. Половинки еще живого тела в диких судорогах распались на разные стороны.
Сразу после этого все как-то неожиданно затихло. То ли гибель руководителя произвела такое глубокое воздействие, то ли силы защитников были уже исчерпаны. Оставшиеся в живых предпочли смерти рабство, побросав оружие и сдавшись на милость победителей. Ярл немедленно начал резкими выкриками командовать викингами. Надо было перегрузить все товары, обнаруженные на корабле средиземноморских пиратов, к себе, и успеть отцепиться от их корабля до наступления темноты, а солнце уже неспешно клонилось к горизонту.
Свен и не заметил, как Локи куда-то исчез, и пришел в себя, только услышав его голос. Титаны стояли у дальнего борта, и Локи жестом поманил друга к себе. Он оставил викингов, в радостном возбуждении таскавших по осклизлой от крови палубе разнообразные тюки с товарами и передававших добычу с захваченного корабля на свой. Викинги, так же как и их ярл, были очень трезвомыслящими людьми. До обещанного острова с золотым храмом еще нужно было дойти, а тут были настоящие товары. Лишнее никогда не поздно и выкинуть. Подойдя к борту, Свен посмотрел туда, куда указывал Локи.
— Смотри, — сказал Локи, и было в его голосе нечто такое, отчего сердце Свена сжалось.
Маленькая юркая лодчонка поспешно удирала от разграбленного корабля. Направление ее движения угадывалось легко. Лесбос, который норвежцы миновали сегодня утром, все еще был виден к северо-востоку от наблюдателей. Его кудрявая зеленая шапка казалась черной над густо-алыми волнами. Конечно, не все они стали такими от крови, стекающей с захваченного корабля. Кое в чем помог и свет садящегося багрового солнца. Но все равно зрелище было довольно жуткое.
Человек греб бешеными рывками. Черный капюшон монашеской рясы при каждом движении падал ему на лицо, на груди в лучах заката пылал массивный серебряный крест. Свен взглянул на титанов. На лице Прометея было новое, незнакомое ему выражение. Когда он понял, что это, липкий страх зашевелился под ложечкой викинга.
Это было самое неприкрытое отчаяние.
— Это он, — сказал Прометей. – Тот же самый, кто не успел нагнать нас в порту.
— Ну-ка, расскажи, — нахмурился Локи.
Когда рассказ был закончен, Локи перехватил взгляд Свена и невесело улыбнулся, но ничего не сказал, ожидая, что скажет Свен.
— В любом месте чувствуешь себя увереннее, если знаешь, почему ты там оказался, — сказал Свен наконец. — Я не знаю, существуют ли ад и рай христиан, но и в Валгаллу к Одину особенно не тороплюсь. Я тебя уже как-то об этом спрашивал, но ты отделался строфами из своей любимой, насколько я понимаю, песни. Почему ты им так нужен?
— Хорошо, — кивнул Локи. – Да, я спел тебе. Тот кусок старинной песни, где говорится, что любая жизнь – пусть жизнь даже тяжелого калеки – лучше смерти. А Христос против жизни. Он проповедует другую жизнь, куда человек попадает после смерти. Как ты понимаешь, наши мнения здесь так расходятся, что устранить противоречие можно одним только способом.
— Понятно, — хмуро кивнул Свен.
— Ты можешь, конечно, теперь повернуть обратно и высадить нас на каком-нибудь неприметном островке. А сам попытаться пройти обратно через Геллеспонт и вернуться домой по северным рекам, — мягко сказал Прометей. – Лоция у тебя есть…
— Но они же идут за нами по пятам, — возразил Локи. – Свен придет прямо к ним в лапы. Конечно, нас, тех, кого они ищут, с ним уже не будет, но так они-то этого знать не будут.
— Я не об этом, — сказал Свен. – Если вам придется столкнуться с ним, лицом к лицу, если вам придется драться, каков будет исход?
— Такого еще ни разу не случалось, — заметил Локи.
— Случалось, — возразил Прометей. – Именно так погибли все боги Олимпа.
— Он просто убьет вас? Но почему же сейчас он бежал? – напряженным голосом спросил Свен. Титаны обменялись задумчивыми взглядами.
— Видишь ли, Свен, — сказал Прометей. – Исход этой битвы зависит не от нас, богов, а от вас, людей. Мои братья погибли потому, что ослабели. Люди забыли их, они больше не верили Зевсу и остальным. Они поклонялись Христу, и именно поэтому его посланники так легко уничтожили их. Про меня греки тоже давно забыли, и потому от меня, я думаю, пользы будет немного. Но с тобой Локи, возможно, что именно твоего бога он и испугался… — Прометей умолк. Свен перевел взгляд на ётуна.
— В любом случае, — необычайно серьезно сказал Локи. – Я думаю, что смогу задержать его настолько, чтобы твой драккар успел уйти на безопасное расстояние. Людям не стоит присутствовать при таких схватках.
— Идите на «Дракон». Помогите ребятам в погрузке, — помолчав, сказал Свен.
Титаны беспрекословно подчинились, и дело сразу пошло веселее. Не слишком мощный с виду, Локи ни в чем не уступал грузному Прометею. Он легко перекидывал через борта мешки и тюки, которые викинги, кого тоже никто не смог бы назвать хлюпиками – такие среди них не выживали – с трудом поднимали и втроем. Потрепанные в битве северяне как-то приободрились, раздались обычные для них грубоватые шутки и смех, больше напоминающий хриплый лай. Видимо, до встречи с викингами пиратам больше сопутствовала удача. Когда галера побежденных была вычищена полностью, драккар просел на целую доску под тяжестью нового груза. Были там и шелк, и перец, и серебро, но так же и продукты и самое ценное – питьевая вода.
Вот только спеть, чтобы поддержать настрой работавшим викингам, было некому. Потери викингов были невелики, не больше трети от общего состава, что позволяло сохранить две смены гребцов. Средиземноморские пираты, однако, полегли почти все. Где уж было новичкам-любителям соревноваться с людьми, посвятившими битвам и грабежу большую часть своей жизни! Но, необходимо признать, что все же работали они чисто — раненых почти не было. Викинги хорошо владели мастерством рукопашного боя, как и боя на мечах, но и они признавали, что те, кто попадал под тяжелые кривые тесаки греков или же под их могучие кулаки, имел мало шансов выжить. Обычно после них, как и после викингов, оставались только трупы.
Однако Ролло, бывший на драккаре Свена кем-то вроде скальда, был ранен, и спеть было некому. Увидев размеры раны в его горле, Гаук нахмурился и замкнулся в своей палатке на носу драккара вместе с Ролло, пребывавшим в тяжелом беспамятстве.
Вражеская галера была почти не повреждена, и викинги достаточно быстро сообразили, что им представляется великолепная возможность устроить балфор – огненное погребение своим товарищам, павшим в бою. Действуя споро и слаженно, не теряя даром ни единого мига – хотя последние приготовления пришлось вести уже в темноте упавшей с неба душной южной ночи, — на вражеский корабль сложили трупы викингов и неудачливых пиратов – живых и мертвых. Пленных было до смешного мало, большая часть пиратов дралась до последнего и погибла. Ветра почти не было, и дружина Свена могла не опасаться искр, летящих с горящего корабля. Умело запалив обреченный корабль, викинги на веслах немного отошли от галеры и встали, зачарованно наблюдая за погребальным костром своих товарищей.
К тому моменту, когда огромный костер запылал в ночи над черной водой, Гаук как раз выбрался из своей палатки. Он ядовито усмехнулся и спросил:
— А кто будет петь? Или у нас будет балфор в тишине?
Только тут Свен вспомнил, что Ролло ранен. Измотанные викинги были расстроены, как дети. Сразу сказалось все: яростный бой, и погрузка, и то, что уже глубокая ночь… Опытным ухом командира Свен уловил угрожающие нотки в раздавшемся вокруг недовольном ворчании.
— Я могу спеть, — спокойно сказал Локи.
— Вот и давай, — обрадовался ярл. Локи прошел на нос, вскарабкался на деревянную фигуру, изображавшую голову дракона, обнял ее одной рукой, а вторую протянул к огненному шару. Викинги притихли.
— Дети Одина
Слушайте песнь,
Слушайте слова,
Один с нами.
Локи начал словами старой-престарой погребальной песни, и его низкий, но все же достаточно хорошо поставленный голос произвел на воинов достаточно благоприятное впечатление. Умолкли даже самые завзятые крикуны.
— Избегнуть судьбины
Никто не старайся
Урочное время
Нам только дано.

Тайны не скрою
От властителей сеч
Урочное время
Нам только дано.
Когда Локи повторил слова дважды, словно припев, странное чувство охватило Свена. И хотя он находился за тысячи лиг от дома, в чужом море, среди врагов, ему вдруг показалось, что он где-нибудь у себя, в одном из фьордов… Эта непроглядная ночь, этот огонь над водой – разве так не было всегда? Так же люди гибли в бессмысленных жестоких схватках, и так же убеждали их в неотвратимости судьбы более-менее умелые скальды.
— Клены золота,
Утешители воронов,
Наездники морских скакунов
Сколько раз
В смерче мечей
Реками ран
Землю и воду
Насытили вы! – продолжал Локи. Тихое умиротворение охватило ярла, как, впрочем, и большинство его викингов. Локи проявил себя незаурядным скальдом. Он отступил от строгих и простых правил сложения погребальных песен, расцветив ее великолепными сравнениями, подчеркивающими храбрость, дерзость и кровожадность ушедших товарищей. Славных бойцов набирает Один в свою дружину!
В лязге дротиков
С нами простились вы
И многих врагов
За собой увели.
Свен вдруг снова увидел чужие, яркие звезды в непривычных созвездиях, ощутил свое одиночество и краткость своего существования. Жизнь – это битва, и после смерти тоже нет ничего, кроме сражений… «Локи — великий скальд!», восхищенно подумал Свен. – «Он ведет людей за собой туда, куда хочет!». Локи тем временем вернулся к традиционному размеру песни, решив, видимо, что уже достаточно похвалил погибших товарищей:
Валгаллы луч коснулся избранных
Бильрест, дорога в небеса
Она тверда, она верна
Как меч, как викинга рука
Среди тверди тюленей
На тинге мечей
Открылась вам.
Локи не успел пропеть все положенные строфы о валькириях, забирающих храбрых воинов в небеса:
— По ней летит могучий конь
Он бел, как снег, и чист, как свет
На ней валькирия спешит… — как небо над костром заискрилось. По рядам викингов прошел сдержанный гул. Казалось, что столб сияющего света падает на горящий корабль прямо с неба, затмевая его. От восхищения Свен даже привстал. Гаук охнул и скрылся в своей палатке – он решил вытащить Ролло, который пришел в себя, чтобы его верный помощник увидел это чудо. Никому из викингов никогда не приходилось видеть ничего подобного.
Один Локи остался невозмутим и старательно допел до конца. Сияние становилось все ярче, свет словно струился серебряными волнами, и в расширяющемся столбе света вдруг мелькнули непрозрачные тени, в которых легко угадывались силуэты валькирий. Гаук успел вытащить Ролло на палубу как раз тогда, когда Локи допел и прокричал, закинув голову к черному небу:
— Примите наших братьев!!!
Неистовое ржание невидимых скакунов было ему ответом. Затем с неба донеслись могучие и величественные голоса. Свен вздрогнул и весь подался вперед. Он узнал голос Гейр.
Валькирии отвечали:
С павшими в буре оружья
Ясенями сечи
Друзьями и братьями
Зря вы прощаетесь,
Дробители золота!

О, не прощайтесь,
Ратной стали властители!
В палатах у Одина
Скоро вы встретитесь

И пировать все
Будете вечно.

Гаук увидел, что Ролло беспокойно задергался, и поспешно наклонился к нему.
— Не разговаривай, только не разговаривай! – закричал он на викинга, но тот все же прохрипел:
— Они сказали «вечно»? А как же Рагнаради?
Гаук вскинул голову, успев увидеть медленно сужающийся и бледнеющий конус света. Затем сквозь него, как серый пепел сквозь потухающие угли, стремительно проступила ночь. Викинги оказались одни и в темноте – очевидно, галера уже полностью догорела.
— Все меняется, — сказал Гаук. – Возможно, боги решили отменить Рагнаради…
— Но для этого им нужно было помириться с ётунами, — задумчиво добавил он уже про себя, оттаскивая Ролло обратно в свою палатку.

* * *
— Ты и вправду великий скальд, Локи! – восхищенно сказал Свен, повстречавшись с Локи утром, когда уже проснувшиеся викинги гудели, как улей, обсуждая вчерашний балфор.
— Я успел, ты знаешь, немного отпить меда поэзии, прежде чем он был украден асами у великанов, — усмехнулся тот.
Прометей в это прозрачное, нежное, словно жемчужное утро был занят тем, что рисовал Гауку все проходы по морю вплоть до Джеб-аль–Тарика на куске хорошо выделанной бересты, которую ему для этих целей предоставил кормчий. Вчерашний разговор с ярлом заставил Прометея задуматься о том, что будет с викингами в этих неизвестных для них водах, если он погибнет. Чуть позже он подошел с похожим свитком к Свену. Развернув его, Свен без труда узнал карту острова, на которой было достаточно четко прорисовано местоположение спрятанного храма.
— Мало ли что со мной может случиться… — говорил тем временем Прометей. — Одна просьба. Там будет много блюд, кубков, других священных предметов. Используйте их как хотите, но только не переплавляйте на слитки и монеты.
– Я обещаю, что я и мои люди не сделают этого, — кивнул Свен. Ему не раз приходилось встречать в своей жизни мужественных людей, но здесь было иное. Такой спокойной покорности, или, даже, скорее, готовности к своей судьбе ему видеть не случалось. Он испытал глубокое уважение к Прометею, но увидел, что это смутило титана, и закончил вполне серьезно: — Но что будет потом – кто знает…
— Как Ролло? – тем временем спрашивал Локи у кормчего, вышедшего из своей палатки на носу «Дракона», которую Гаук делил с яр-лом.
— Будет жить, — проворчал Гаук и добавил опечаленно: — Но голос не скоро вернется к нему. Ты спас жизнь этому мальчишке… Но чем ты прижег ему рану?
— Я не прижигал, — кротко сказал Локи. Гаук недоверчиво взглянул на него и почему-то сразу потерял охоту к дальнейшим расспросам.
— Ты славно бился, — сказал кормчий, пытаясь перевести разговор на другое. – Почему ты сразу не сказал, что ты берсерк? Такие воины, как ты, встречаются очень редко и заслуживают уважения.
— Я не берсерк, — презрительно скривившись, отвечал Локи. – Мне не нужен отвар из мухоморов, чтобы делать то, что я делаю… Мне кажется, что его пьют как раз трусы, чтобы скрыть свой страх.
«Но как же он обработал рану?” – размышлял кормчий, глядя вслед воину. Тот удалялся с подозрительной поспешностью, наводящей на мысль, что он просто хочет уйти от неприятного для него разговора. Даже годы, проведенные в битвах, не способны отучить человека мыслить – конечно, если есть чем. “Лот… Лодур Хведрунг… Но это же…!»
Кормчий тихо ахнул и устремился на поиски своего ярла. Он обнаружил его среди просыпающихся викингов. Смеясь, Свен тихонько стягивал рваную войлочного подстилку с воина, который, не открывая глаз, вцепился в нее и теперь ярл волочил настойчивого соню по палубе под хохот наблюдателей. Гаук отвел его в сторонку под предлогом важного разговора.
— Вы давно знаете Лота? – спросил Гаук Свена. Недовольный тем, что его оторвали от забавы – единственного развлечения, которое он смог себе позволить в этом спокойном, как каша из репы, походе, Свен что-то отрывисто буркнул. – Я хочу предупредить вас. Он очень опасен. Он не человек. Это проклятый Локи!
— Брось, Гаук, с чего ты взял, — начал успокаивать его Свен, сам не на шутку встревожившись.
— Он прижег рану Ролло. А откуда, скажите на милость, в разгар боя у викинга может оказаться под рукой огонь… если только он не носит его в себе?
— Он хороший знахарь, — возразил Свен. – И рану он не прижег, а заговорил.
— Не знаю, не знаю… — покачал головой кормчий. – А как он пел вчера? Я видел много балфоров, Свен, но ни разу – слышишь, ни разу! – я не слышал, чтобы валькирии отвечали скальду и показывали себя, и начал уже думать, — добавил кормчий как бы про себя. – Что это просто бабушкины сказки… Почему они ответили ему? Да потому, что они его знают! Это Локи, я говорю вам!
— Пока от него больше пользы, чем вреда, — начиная раздражаться, поскольку кормчий был прав, сказал Свен.
— Но куда он заведет нас? – возразил Гаук. – Что это за таинственный остров с сокровищами? Ох, ярл…
— Хватит причитать, как баба! – наконец Свен рассердился, но тут же остыл, сообразив, что не стоит сердить кормчего.
— Я подумаю над тем, что ты сказал, — пообещал он. – Только, ради бога, не рассказывай остальным то, что ты тут напридумывал, не будоражь парней…
— Ну хорошо, — смилостивился Гаук. – Может быть, я действительно ошибся.
Свену же удалось переговорить с виновником беспокойства кормчего только после обеда.
— Зря ты все-таки назвался собственным именем, — зашипел он на ётуна, дождавшись, когда игроки остановятся и оттащив его от шумной компании, где Локи играл в кости с остальными. — Гаук уже все понял.
— Прости, Свен, но тайное всегда становится явным, — возразил Локи. — Теперь поздно что-то менять. Да и что, я должен был смотреть, как этот твой Ролло истечет кровью? Гаук уже не мальчик, и если с ним что-нибудь случится, то как вы доберетесь домой?

* * *
Третий день викинги шли на веслах. Свен, прикинув, что будет с людьми, если придется грести до самого Джеб — аль-Тарика, забеспокоился и решил как-нибудь переговорить с Прометеем по поводу неожиданного затишья. Титан уже доказал, что знает эти моря, и мог правильно прочесть это странное поведение ветра. Выйдя ночью на палубу, Свен услышал их тихий разговор. Гиганты любовались ночным небом в компании двух бутылок вина.
Прометей подтвердил, что обычно в это время года дуют сильные попутные ветры, и теперешний штиль кажется ему необъяснимым. Локи, слышавший их разговор, помрачнел. Увидев лицо Свена, Локи невесело улыбнулся и потрепал его по плечу.
— Все обойдется, волчонок, — сказал он, но как бы через силу. – Верь мне…
Тактичный Прометей ушел спать. Некоторое время друзья молчали, глядя в удушливо-черное южное небо, по которому плыла ноздреватая, рыхлая, как переспелое яблоко, полная луна. Волны тихо плескались за бортом, превращенные обманщицей Луной в потоки холодного серебра. Локи закрыл глаза и откинул голову на тюк с каким-то товаром, на котором лежал, подставив лицо под неторопливые струи лунного водопада.
Неверный, мягкий лунный свет словно разгладил лицо Локи. Исчезли насмешливые морщинки вокруг глаз, расслабились вечно собранные в циничной ухмылке губы. Свен с удивлением понял, что Локи вовсе не ехидный весельчак и злой насмешник, за которого он так любил выдавать себя.
Лицо ётуна, неподвижное, как каменная маска, было невозможно древним и безнадежно печальным. Свен неожиданно почувствовал, что это как раз не очередная маска Локи, а его истинное лицо, которое мало кто видел. Локи открыл глаза, и они показались Свену двумя звездами над одинокой древней горой. Как всегда, Свен ощутил короткое мгновенное головокружение и все симптомы быстрой и мучительной смерти, но на этот раз он смог выдержать взгляд бога. С удивлением он вдруг понял, что нет ничего страшного во взгляде ётуна, и даже на звезды не особенно похожи его сверкающие глаза. Ведь звезды безразличны и холодны к судьбам людей в своей бесконечной вышине. Глаза Локи горели прозрачным жаром, каким горят в очаге сухие березовые дрова, излучая такое домашнее и расслабляющее тепло…
— Что, — без улыбки спросил Локи. – Свет солнца слишком ярок, чтобы при нем можно было бы что-нибудь разглядеть? – Свен кивнул.
— А скажи мне, почем нынче земля в Исландии? – спросил Локи. Свен очень обрадовался его вопросу. Ведь это означало, что Локи действительно решил остаться с ними, а не возвращаться в Асгард, к остальным богам.
— Да, твоей доли из добычи, взятой на этой пиратской галере, тебе хватит на приличный кусок земли и обзаведение домом и хозяйством.
— Это хорошо, да только… — Локи надолго замолчал, глядя на звездные цветы, дрожащие на поверхности моря. — Дому нужна хозяйка, — сказал он, наконец. Свен осторожно отодвинулся и перехватил его насмешливый взгляд.
— Мы с тобой уже как-то говорили об этом, — тихо сказал Свен. – Мне слишком дорога жизнь, чтобы я возвращался к этой теме.
Локи промолчал. Сочувствие к другу все же превозмогло здравый смысл.
— Ты вырос за то время, что я тебя не видел, — сказал Свен. – Дюйма на три.
— Я знаю, — кивнул Локи.
— Послушай, если ты хочешь вернуть ее, укради ее из дома ее родственников. Где они живут, на побережье?
— Это невозможно, — сказал Локи.
— Я не узнаю тебя, — скривившись, отвечал Свен. – Ты, бог хитрости и коварства, Локи, говоришь мне «невозможно»? Ну да, тебе запрещено появляться в Ётунхейме. И ты, кто знает все горные тропы, не можешь пробраться туда тайком? Послушай, что я скажу тебе. Нет ничего невозможного, если люди любят друг друга. Помнишь, ты говорил мне, чтобы я и думать забыл о Гейр? Валькирии не выходят замуж и все такое?
Локи кивнул, заинтересованно глядя на Свена.
— Я женился на ней, — сообщил викинг. – Она спустилась с небес ради меня, и я сделал все, чтобы она не пожалела об этом. Мы прожили вместе все эти пятнадцать лет, и я ни разу не вышел в море. Я продавал то, что делал своими руками – шерсть, лен. Я ходил за плугом вместе с моими работниками. Я хотел быть с Гейр, и я был с ней. У нас двое сыновей и дочь, такая же прекрасная и дерзкая, как и ее мать. Гейр сказала, что в наших мирах время течет по-разному, и никто не заметит ее отсутствия в течение десяти лет – но потом ей придется вернуться. Теперь, когда она ушла, мне стало очень тяжело в опустевшем доме, и я снова занялся своим старым ремеслом, вот, собрал этот поход на Миклагард.
— Я всегда восхищался непревзойденной дерзостью вашего рода! – хохотнул Локи. – А Гейр-то, Гейр! Непокорная и своенравная девчонка! Послушай, я ее давно знаю… около трех тысяч лет. Никогда и ни для кого она не делала такого. Она действительно любит тебя, Свен… Но и ты тоже молодец. Вы достойная пара.
— Я думаю, что вы с Сигун тоже стоите друг друга, — возразил Свен. – Но Гейр осталась со мной потому, что была уверена – я люблю ее и никогда не оставлю по своей воле. Знала ли Сигун, что ты ее любишь? Какие у вас вообще отношения были?
— Иными словами, что я делал для своей любви? – усмехнулся Локи. – Все, что она хотела.
— Был такой великан Сурт, повелитель подземного огня, мой дальний родственник. Он был ее детской любовью… — начал Локи. Свен сообразил, что ему выпала редчайшая удача, какая еще, наверно, никогда не выпадала человеку – услышать сагу о богах, о делах давно минувших дней от самого участника событий – и он, тут же разгоревшись любопытством и восхищением, притих и наслаждался. — Я об этом ничего не знал. Я встретил ее с отцом на альтинге и там же и сосватал. Бауги с радостью отдал ее за меня.
Тогда какая-то напасть обрушилась на всех мужчин из их рода. Гиллинга, его отца и деда Сигун, как ты знаешь, убили подземные гномы, за что великанам и был отдан мёд поэзии. Брат Бауги и дядя Сигун, Суттунг чуть не погиб из-за этого мёда, но Один все ж таки выкрал его тогда из Ётунхейма. Зная, что я вхож в Асгард, Гиллингсоны имели на меня далеко идущие планы. Но я это понял намного позже… Фарбаути, мой отец, был старшим сыном самого Мимира, а это один из старейших родов в Ётунхейме. Сестра же Мимира, как ты знаешь, была матерью Одина, так что мы с ним действительно родственники, а не только побратимы.
Да и деньги в нашей семье всегда водились. Мы поженились и уехали в Асгард. Сигун и согласилась-то, я думаю, потому, что мы чем-то похожи с Суртом. Оба с огнем связаны… Только Сурт весь всегда черный, в саже – попробуй-ка совладай со всеми исландскими вулкана-ми!
И поначалу, пока мы жили, Сигун грустила все. Я думал, она по дому скучает, по родным, утешал, как мог. Потом Нари родился, она вроде как занялась им и перестала так печалиться. А я не домосед по характеру, вечно меня носит где-то… То с Одином и Тором куда-нибудь закатишься, то вот с Идун.
— Наслышан, наслышан, — расхохотался Свен. Очарование сказки уже охватило его.
— И вот Сигун и говорит мне: грустно мне здесь с асами, тебя никогда дома нет, давай вернемся в Ётунхейм. Там хоть с соседями пообщаться можно. Сказано – сделано. Да только стороной узнал я, что Сурт со своими молодцами будет нас поджидать в той самой маковой до-лине… Я поговорил с Одином, и он позвал Сурта в Асгард. В гости.
Ну так вот, а я как раз вроде куда-то уехать должен был. Сурт, конечно, согласился. Но я никуда не поехал, а пошел к Сигун и сказал, что Нари я заберу, а она может уходить к Сурту, если хочет. Только чтобы решала быстрее, пока он здесь. А я его пока что в гости пригласил. Сурт, правда, когда меня увидел, чуть рассудок от страха не потерял, но в дом к нам пришел. Он подумал, что я еще ничего не знаю. Посидели, выпили пивка, поужинали. Я сел у камина и стал играть с Нари, а они вышли. Все, думаю, прощай, моя любовь. Насильно мил не будешь. Вдруг смотрю – возвращается. Я решил – может, забыла что… Все ведь так неожиданно получилось, Сигун даже вещи толком собрать не успела. А она бросилась на грудь ко мне и как заплачет. Я ей: Сигун, мне и так тяжело, иди уже. Она: Локи, позволь мне с тобой остаться…
— И ты ни разу не напомнил ей об этом, не попрекнул? – спросил потрясенный Свен. Локи отрицательно покачал головой. – Она вернется к тебе. Женщины остаются с теми, кто любит их, а ты действительно любишь ее… Укради ее! А потом попробуй поговорить с ней. Сигун могла измениться за эти годы. Вспомни, сколько ей пришлось вынести из-за тебя! Она просто устала. Вам нужно было отдохнуть друг от дру-га, успокоиться… возможно, она сейчас уже жалеет о том, что сделала и сказала тогда. Если она откажется пойти с тобой, ты по крайней мере будешь знать, что все кончено. Ты будешь свободен.
— Я свободен, — спокойно сказал Локи.
Свен неожиданно вспомнил, сколько всего детей было у Локи , не считая Нари и Нарви, и стушевался. Брачные узы никогда сильно не обременяли бога.
– Я рад, — произнес Локки, — что это было в моей жизни, это приятно вспомнить, но мое сердце больше не болит, если ты об этом. Кстати, если бы я тогда не излил свою боль, она убила бы меня. Спасибо тебе, Свен…
Викинг благодарно улыбнулся.
— Но я хотел бы, чтобы она снова была со мной, — продолжал Локи. – Лучше всех мне было с ней… Дело в другом. Сигун нет в Ётунхей-ме. Андвари сказал, что она исчезла лет десять назад. Ушла купаться и не вернулась.
— Ты веришь в судьбу? – спросил Свен.
Локи усмехнулся: – Чем дальше, тем сильней. Я тебя понял, волчонок…

* * *
Они находились на траверзе того острова, к которому их вел Прометей, когда Ролло яростно завопил и задергался на своем наблюдательном пункте – корзине на верхушке мачты. Впрочем, он мог бы и не надрываться так сильно, поберег бы горло, подумал Локи, сгибаясь в три погибели и непроизвольно хватаясь за грудь. Он уже знал, что так встревожило помощника кормчего. Знал и Прометей, начавший разворот, чтобы успеть войти в узкую горловину бухточки острова, даже не взглянув в ту сторону, куда указывал Ролло. Однако Свена неожиданное зрелище ошеломило так, что на несколько мгновений он просто застыл, как некая аллегорическая статуя «Удивление».
Из ослепительной, чуть дрожащей от зноя синевы моря вынырнула красная греческая галера. Она в два раза превосходила драккар размерами, и казалась огромной даже на таком расстоянии. Впрочем, и приближалась она с ужасающей скоростью. Лопасти выкрашенных в белый цвет весел сверкали на солнце, белые буруны пенились у грозного носового тарана. Галера могла протаранить и потопить драккар, и люди на ней не ощутили бы даже толчка.
Свен увидел женские глаза с черными ресницами, намалеванные на высоких скулах бортов. Однако сверкающие доспехи моряков, которые угрожающе размахивали оружием, привели его в чувство. Свен беспомощно оглянулся. Становилось очевидно, что греки поджидали их где-то неподалеку от острова, словно знали заранее, что именно сюда и придут викинги, и теперь планомерно отрезали их от берега. Хотя викинги редко сражались на суше, увереннее чувствуя себя на скользких палубах своих всегда чуть покачивающихся кораблей, принять бой на море с непобедимой греческой галерой, вооруженной смертоносным огнем, им совсем не улыбалось.
Но что ж, пришла пора показать грекам, что не только они умеют достойно встречать того гостя, который всегда приходит слишком рано. Этот бой, скорее всего, стал бы последним для викингов Свена, но готовились они к нему с той же внушающим восхищение спокойствием, словно это была обычная стычка, вроде недавней, столь фатально завершившейся для греческих моряков. Титаны обнялись на прощанье, Прометей отдал Локи свой плащ. Затем они разошлись, Прометей вернулся к рулю, а Локи перешел на нос драккара.
Стало ясно, что укрыться в заливе, куда галере не удалось бы последовать за драккаром в виду своих размеров, викинги не успеют. Последний раз прозвенел гонг, викинги опустили весла.
Именно в этот момент Локи ударился о носовую фигуру. В воздух взметнулась огромная, гибкая, хищная тень. Люди на обоих кораблях онемели от удивления, не раздалось ни крика, ни вздоха. Было слышно даже, как гудит заброшенный котел с раскаленной нефтью – рабы бросили мехи, а их хозяева впервые, возможно, за всю их жизнь не заметили этого.
Черный дракон с великолепными крыльями, алыми, как тот закат, что упал на воды Средиземного моря после разгрома пиратского корабля, медленно развернулся в воздухе, заходя на цель. Ею, несомненно, являлась галера, беззащитная со всем своим греческим огнем перед огнедышащим чудовищем, в которое превратился лукавый мошенник и лучший скальд, которого когда-либо доводилось слышать викингам, и они в этот миг ясно осознали это. Но после балфора и песни валькирий викинги были все же более подготовлены к тому, что они увидят, чем греки – хотя кто знал, с чем за время плавания пришлось повстречаться им?
Вздох ужаса пронесся над обреченной галерой, и в этот миг над нею затрепетала другая огромная фигура, призрачная, становящаяся все более четкой, ослепительно яркая фигура крылатого белокурого гиганта в развевающейся тунике. В руке у него был длинный и узкий меч, в котором Свен без труда узнал крест. Если ярл с легкостью узнал оружие, то Прометей узнал и его обладателя и понял, что пришел и его черед. Викинги встретили появление нового противника холодно. Каждому из них в голову с поразительной быстротой пришла мысль, которую в свое время высказал Локи – людям совершенно нечего делать в схватке титанов.
— Где Прометей? – закричал встревоженный Гаук. Чувство здравого смысла было слишком крепко в нем, чтобы его могли сбить с толку все эти фокусы. Он счел момент вполне подходящим, чтобы драккар мог войти в залив и предоставить богов их собственной судьбе, но не смог с непривычки разобраться в лоции, оставленной ему Прометеем. Ролло пожал плечами, и тут небо потемнело окончательно.
Подняв голову, Свен увидел титана. Он, как и ангел, стоял на какой-то невидимой, прозрачной, но очень твердой плоскости, которая проходила, судя по всему, прямо над макушкой мачты драккара или чуть выше. В своем истинном облике Прометей разительно напоминал дымно клубящуюся, огромную, перезревшую грозовую тучу, с короткими бешеными всплесками молний.
Дракон выпустил длинный язык пламени, и Свен понял, что уйти просто так им всем тоже теперь не удастся.
Ангел поднял свободную руку спокойным, легким жестом, словно отгонял назойливую муху, меч в его другой руке даже не дрогнул. Весь огонь, словно ударившись о его ладонь, отлетел обратно на дракона. Вздох ужаса пронесся среди викингов. В последний момент дракон успел развернуться боком и прикрыть голову левым крылом. Крыло дракона вспыхнуло и с жутким шелестом осыпалось в воду раскаленными уголками. Бессильное тело начало сносить к востоку, прочь от места схватки. Воспользовавшись тем, что ангел на секунду отвлекся на Локи, Прометей быстрым движением выбил меч из его руки, ухватил его поперек туловища и начал гнуть вниз, к той странной плоскости, но которой они так крепко стояли. Падающий меч ангела, однако, прошел сквозь нее так, словно ее и вовсе не было, и ослепительной молнией посреди бела дня упал на греческую галеру. В ответ раздался яростный вопль, и викинги увидели черную, обгорелую, сквозную дыру в борту галеры, немного выше ватерлинии и длиной со среднего человека.
Но Свена больше волновал дракон. Впрочем, он уже знал, что нужно делать. Прометей выразился достаточно ясно, когда говорил о том, что исход битвы и силы каждой из сражающейся сторон зависят только от людей. «Христиане молятся своему богу, чтобы у него что-то попросить, а мы – чтобы дать», мелькнуло у Свена. Он не был особо искусным скальдом, но имел природный слух.
Да только его люди не повторят за ним имени Локи.
— Повторяйте за мной! – воскликнул Свен. С трудом викинги оторвались от зрелища медленно падающего в море дракона. Свен ударил в гонг и выкрикнул нараспев:
— Лгун, хохотун, пожрать мастак…
Викинги ничего не понимали, но им часто приходилось петь короткие ритмичные песни для того, чтобы удерживать ритм гребка. Да и послушание ярлу до сих пор хорошо оплачивалось. Нестройный хор повторил вслед за Свеном эти бессмысленные для большинства слова. Свену увидел, как дракон чуть встрепенулся и попытался лечь на здоровое крыло, чтобы замедлить падение.
— Охотник, душегуб, подлец, — сорванным голосом продолжал Свен. Дракон попытался плюнуться огнем, но из пасти его вылетел лишь черный тяжелый дым, какой бывает от сырых дров. Оставив замысел сжечь противника, он выправился и начал описывать плавную дугу в воздухе, заходя к ангелу в спину. – Кровь, слезы, пот – плоды тех врак!
Самые смышленые из викингов если и не начали еще понимать, в чем дело, но заметили несомненную связь между их, мягко говоря, безумной песней и возвращением сил к дракону. Хор звучал все громче, все старательнее и увереннее воины повторяли вслед за своим предводителем странные строчки. Викинги охотно поверили, что ярлу виднее.
— И отвратительных детей отец! – закончил Свен и выкрикнул во всю мочь своих легких: — Ты – наш бог!
Не успели викинги хором повторить, как дракон, оказавшись в тылу ничего не подозревающего противника, одним легким движением перекувырнулся на спину и захлестнул своим длинным хвостом шею ангела, как удавкой. Тот непроизвольно выпустил Прометея, над которым уже почти одержал верх, и схватился за горло, пытаясь развернуться лицом к врагу. Прометей мгновенно вскочил на ноги, и, обхватив тело соперника поперек, швырнул его на корабль греков. Локи едва успел разжать хвост. Прометей навалился сверху, подминая противника своей массой. Оба рухнули на вражескую галеру.
Люди, находившиеся на ней, не успели даже вскрикнуть. Сверкнула ослепительная беззвучная вспышка. Когда зрение вернулось к Свену, то галеры больше не было. Не было ни обломков, ни тел, ни обрывков парусов – лишь рябая морская гладь, безразличная и сияющая на солнце. Ангела и Прометея тоже больше не было.
А вот тело дракона медленно, но неотвратимо опускалось все ниже и ниже…
— Вперед! – закричал Свен, указывая рукой в направлении снижающегося дракона. – Он не должен упасть в море! Убирайте мачту!
Викинги забегали, засуетились. Кормчий Гаук чуть замешкался, перекладывая руль.
— Если Локи упадет в море, он погибнет! – яростно заорал Свен медлившему кормчему. Это была правда. Ведь драконы — огненные существа. Их стихия – воздух. Хоть они и приходятся дальними родственниками морским змеям, вода несет драконам гибель. – Пошевели-вайся!
Но у Гаука была своя правда. Сейчас, когда дракон падал, было трудно оценить его истинные размеры, но было очевидно, что он ненамного меньше драккара. От удара такой массы, принятого на один из концов корабля или поперек него драккар тут же разлетелся бы в щепки. Все викинги, включая Свена, погибли бы, не говоря уже о товаре. Да и дракону они бы ничем не помогли.
Единственное, что мог предпринять Гаук – это поймать огромное тело вдоль, так, чтобы оно вошло в корабль, как уложенный в люльку младенец. Впрочем, и это вряд ли спасло кого-нибудь. Драккар и так сидел в воде на доску глубже обычного, и просто затонул бы, приняв на себя столь большую добавочную массу. Свен метнул на Гаука бешеный взгляд. Тот молча потянулся к гонгу.
Ударил гонг, послушные весла вспенили воду. Драккар начал потихоньку разворачиваться. Дракон, казалось, понял, что пытается сделать кормчий. Кося огненным глазом и медленно, но все-таки теряя высоту в нисходящем потоке воздуха, он осторожно развернулся вдоль по курсу драккара.
Свен, к облегчению Гаука, тоже понял, какая опасность грозит им, и попытался облегчить драккар. Сложенную мачту викинги спустили за борт с кормы. Те, кто не был занят на веслах, повинуясь грозным крикам Свена, тоже попрыгали за борт, в теплую воду. Там, держась за мачту, они должны были ожидать развития событий. Свен кинул взгляд вверх. Теперь, когда драккар и дракон двигались в одном направлении, стало очевидно, что основной удар придется на нос корабля. Свен согнал всех тех, кто не успел спрыгнуть с драккара, на корму, чтобы уравновесить удар.
И вот огромная тень накрыла их. Пронзительно пропел гонг, драккар рванулся вперед, и тут огромное тело рухнуло на корабль. Доски неприятно затрещали, но выдержали. Гаук почувствовал, как тяжело просел под ним его мостик, и увидел воду, хлынувшую в отверстия, из которых торчали весла. Драккар и так слишком низко сидел на воде, а удар буквально вжал его в глубь сине-зеленых волн. Клюнув носом, драккар зарылся в воду своей чудовищной деревянной мордой. Не помня себя и не понимая, что он делает, Гаук ударил в гонг. Жестяной диск снова надрывно вскрикнул, викинги ударили веслами. Но весла последних схватили уже одну пустоту… Драккар, словно волшебный летучий корабль, неожиданно подпрыгнул в воздух и просвистел не меньше пятнадцати локтей над самыми верхушками мелких волн. С тяжелым плюхом осев на воду, корабль поднял сверкающий столп водяной пыли, и закачался, словно отряхиваясь и приходя в себя.
Гаук глянул вниз. Вместо огромного чешуйчатого тела он увидел посередине драккара лежащего ничком человека с растрепанными волосами. Кормчий уже понял, что Локи превратился обратно в человека в момент удара о драккар. Это их и спасло. Еще миг – и драккар благополучно развалился бы на куски.
Локи скрючился, как зародыш – видимо, дракон все же был длиннее драккара, и он сделал все, чтобы не разрушить корабль и тех, кто на нем был. Он лежал на правом боку, бережно выставив перед собой черную трепещущую ветку, в которую превратилась его левая рука. Даже с того места, где стоял Гаук, было видно, что лицо Локи белее снега. Рыжие волосы играли на солнце каким-то тусклым, зловещим оттенком. Гаук присмотрелся внимательнее и ринулся к нему, грубо распихивая столпившихся растерянных людей.
Волосы Локи горели на солнце, словно намазанные маслом. Но это было не масло.
Это была кровь. Кровь ётуна оказалась столь же алой, как и кровь обычного человека.
Свен, первый оказавшийся рядом с раненым, увидел, что губы Локи шевельнулись, и склонился к нему.
— Рука, — прохрипел тот. – Не позволяй Гауку отнять руку…
Кормчий был уже рядом.
— Не вздумай отнять ему руку, — сурово сказал ярл. Гаук покачал головой.
— Но тогда он погибнет от заражения крови, Свен, — сказал он тихо.
— Делай, что тебе говорят! – рассердившись, воскликнул Свен. Кормчий и несколько других викингов отнесли Локи на корму. Ролло встал у руля – нужно было вернуться и подобрать тех, кто покинул драккар вслед за мачтой.
От удара в носовой части палубы открылась течь – доски просто расселись. Ее размеры не были угрожающими, но до дому с такой дырой в днище викинги точно бы не добрались. Да и мачту надо было устанавливать заново.
К счастью, до острова, к которому их вел Прометей, уже оставались считанные мили. Когда сгружались, началась странная паника, которую опытный в управлении людьми Свен назвал бы стихийным бунтом. Толпа гудела. Действительно, времени было достаточно, чтобы да-же самый тупой из викингов понял, с кем он провел столько времени на одном драккаре. В какой-то мере Свен понимал их – он до сих пор помнил тот холодный, безотчетный ужас, охвативший его, когда он впервые столкнулся с Локи лицом к лицу. Он был воспитан на тех же песнях и сказках, что и его воины, но это не означало, что теперь он намеревался смириться и дешево отдать свою жизнь. Свен обнажил меч, Ролло, который тоже что-то почувствовал и сразу сделал свой выбор, был уже рядом, прикрывая с трудом переставлявшего ноги Локи с другой стороны. Свен надеялся, что Гаук тоже будет с ними, но увы! Очевидно, он решил не вмешиваться.
— Кто ты? – донесся чей-то голос из толпы.
— Да, за то время, что меня не было с вами, вы изрядно отупели, — отвечал Локи, с усилием подняв голову и ища спросившего глазами. Но куда там. Он уже давно спрятался за спины соседей. – Я уже называл вам свое имя. Я – Лодур Хведрунг.
— Тот самый Локи из Ётунхейма? – уточнил кто-то. Локи кивнул, одними губами шепнул Свену: — Не спускайся со сходней, а то нас затопчут.
Свен послушно остановился на шатких досках.
— Вы боитесь, — презрительно продолжал Локи. – Вы боитесь меня, потому что я сильнее, потому что я – бог. Но во мне больше нет огня, я отдал его весь. Вы можете попытаться убить меня теперь, когда я стал таким же как и вы. Но если у меня больше нет огня, то своего боевого искусства я не потерял, и я заберу с собой многих из вас.
— Он мой друг, — добавил Свен. – И каждому, кто захочет подступиться к нему, придется иметь дело со мной!
— И со мной! – Ролло присоединяется к ним.
— Не надо, Свен. Я был богом свободных и уверенных в себе людей. Я дал вам огонь, чтобы вы могли защищаться от зверей. Варить на нем похлебку вы научились уже сами. Ведь Одину и Христу все равно, как вы проведете свою жизнь здесь – ему были нужны только воины, чтобы бороться со мной там, в Асгарде, и он заботился только о них. На остальных ему просто наплевать. Так же, как и Христос, он пестует в людях определенные качества, нужные ему. Один растил вас бездумными жадными убийцами, а Христос сделал вас дрожащими рабами. Я заботился обо всех людях. Я не использовал вас для каких-то своих целей. Я был рядом для того, чтобы помочь в сложный момент – силой, ободряющей шуткой, советом. Но вы выбрали свой путь. Хотя вы еще не носите крестиков, вы уже законченные христиане.
С огромным облегчением в этот миг, который Свен справедливо счел своим последним и поудобнее переложил меч в руке, раздался голос запыхавшегося Гаука, который пробился наконец сквозь толпу к месту стычки:
— Прекратите немедленно! – Свен почувствовал, как напряжение толпы стало отпускать. — Он прав, от страха вы взбесились. И как вы только смели поднять руку на ярла! Разве он был с вами жаден? И какое вам дело до его друзей? Кем бы он ни был, он спас вас всех. Я с ни-ми, — закончил кормчий решительно.
Это решило исход дела. Викинги поняли, что оба кормчих, старый и молодой, отказываются примкнуть к восставшим, а без них викинги просто погибли бы еще в самом Средиземном море.

* * *
— Ну, что там твои воины? — спросил Локи, когда Свен заглянул к нему в палатку спустя несколько дней.
— А, — Свен махнул рукой. – Разум детей в телах здоровых мужиков, что с них взять. Ты уж прости их за тогда… Я ведь тоже, когда первый раз тебя увидел, перепугался до полусмерти. Все-таки воспитание, понимаешь. Они привыкнут, вот увидишь. Нашли обещанный Прометеем храм, сейчас достают золото, перегружают, оставляют все товары на берегу припрятанными – мало ли что… Думать им особо некогда.
— Ты-то как? Как наша ручка, получше? — Локи продемонстрировал уже почти полностью обросшим новым мясом руку. – Как ты вообще себя чувствуешь?
— Что-то ты чересчур заботлив, — Локи подозрительно посмотрел на Свена. – Что у тебя за новая затея? – Свен замялся. – Ты что, за-был, с кем ты говоришь? Выкладывай, что ты задумал.
— Э-ээ, — протянул Свен. – В общем, если ты себя уже хорошо чувствуешь, викинги хотели бы, чтобы ты вышел, поговорил с ними.
— Я не Один и не Христос, и общаться с народом не выхожу, — отрезал Локи. – Поправлюсь, встану и буду как все.
— Хорошо, — легко согласился Свен.
Локи понял, что это еще не конец, и снова нетерпеливо уставился на викинга своими зелеными глазами, от гнева яркими, как море перед бурей.
— Ты мне тогда на словах скажи. Что же нам делать? Что будет с нами? – спросил Свен.
Локи жизнерадостно расхохотался, хотя Свен не видел в этом ничего смешного и задал вопрос со всей серьезностью.
— На этот вопрос я не дам ответа никогда, — отчетливо проговорил Локи. – Вы все можете сами решить для себя. Пойми, Свен, я больше не бог. Тогда я сказал правду. Я отдал весь свой огонь, когда бился с ангелом. Даже та метка, ожог на груди в виде рыбы, что я приобрел в Миклагарде, — она исчезла.
— Но ты и не человек, — задумчиво сказал Свен.
— Христу были нужны рабы, Одину – бесшабашные воины, а, да что повторять бестолку одно и тоже, — устало сказал Локи. — Я был богом свободных людей. Теперь, когда я никому не нужен, я погибну. Убьют меня твои викинги, обезумевшие от страха, или в конце концов найдет кто-нибудь из ангелов – это уже не так существенно.
— А разве свободным людям нужны боги?
— Да, будет и такое время, время торжества человеческого разума, когда люди полностью узнают, как устроен этот мир и даже отчасти подчинят его себе. Они сочтут себя свободными… Но, к сожалению, тогда уже в мире не останется никого, кто смог ответить вам, почему он был создан именно таким. Вы останетесь с этой тайной наедине, лицом к лицу…
— Да, — Свен вздрогнул, поняв, о чем говорит Локи. – От этого можно сойти с ума… Но тогда скажи мне, Локи… Почему?
— Неужели ты думаешь, волчонок, что я не сказал бы тебе, если бы твой разум мог вместить это знание? – ласково спросил Локи. Свен покраснел. – Если бы ты мог понять это, ты был бы богом. Но до тех пор, пока я здесь, с тобой, ты знаешь, что ответ на этот самый мучительный для людей вопрос существует. Разве этого мало?
— Вполне достаточно.
— Ну так что же, — спросил Локи, и лицо его напряглось. – Тебе не нужен бог?
– Ты – наш бог, Локи, и ты сам прекрасно это знаешь, — решительно сказал Свен.

                                                                                                                                Осень 2001 – лето 2002