49 Выпуск «Сияние Лиры»

Вышел в свет 49 Выпуск «Сияние Лиры» Издательства Фонд «Слово», 2025

 

Данный сборник представляет собой многогранный и богатый ансамбль голосов, каждый из которых вносит свою уникальную ноту в общую гармонию. Главная сила такого издания – в его разнообразии. Читатель получает возможность в рамках одной книги совершить путешествие по разным жанрам (проза, поэзия, публицистика, мемуары), стилям и темам: от глубокой духовной лирики и детской поэзии до увлекательных очерков и военно-исторических расследований. Это делает сборник подобным литературной антологии, где каждый найдет произведение по своему вкусу и настроению.

Очевидно, что объединяющим началом для авторов является не единая тема, а общая принадлежность к созидательному, просветительскому и гуманистическому направлению в литературе. Сквозь разные тексты проходят ключевые ценности: любовь к истории и Родине, важность памяти (как семейной, так и исторической), жажда познания мира, внимание к внутреннему миру человека, будь то взрослый или ребенок, и вера в непреходящие духовные идеалы. Это не просто набор разрозненных текстов, а коллективный портрет мыслящих, увлеченных и неравнодушных людей, для которых творчество – это форма диалога с миром.

Сборник обладает значительной познавательной и воспитательной ценностью. Он предлагает не только эстетическое переживание, но и новые знания – будь то детали подводной археологии, исторические личности, география Египта или тонкости детского восприятия. Особенно ценным представляется наличие автобиографических и документальных элементов, которые добавляют текстам достоверности и теплоты. Такой формат можно рекомендовать как для неторопливого, вдумчивого чтения, так и для знакомства с широким спектром современных авторов, сохраняющих верность традициям смысловой, содержательной литературы. Это издание подтверждает, что коллективный творческий проект может быть цельным и захватывающим, подобно хорошему концерту, где солисты, оставаясь индивидуальностями, вместе создают мощное и запоминающееся произведение искусства.

В сборник вошли произведения следующих авторов. Даем краткую аннотацию их произведений:

 

ОЛЬГА БЕЛЕНКОВИЧ

Стихотворения Ольги Беленкович – это глубокая, почти мистическая лирика, пронизанная памятью о предках и тонкими духовными поисками. В центре её поэзии – образ «Ревеккиного дерева», мощный символ родовой преемственности, укоренённости в традиции и одновременно хрупкой, живой связи между поколениями. Её язык метафоричен и плотен, образы («древо другое, древнее, одеревенелая тайна жизни») стремятся к архетипическому, библейскому звучанию, создавая ощущение сакрального текста.

Второе ключевое направление её творчества – тема памяти как животворящего начала. Память у Беленкович – это «всё, что светится изнутри и горит, не сгорая», протянутая в небо рука, диалог с ушедшими. Эта линия особенно пронзительно звучит в «Письме Абрама Шварца», где личная семейная история переплавляется в общечеловеческий миф о связи Ветхого и Нового Завета, о прощении и свете, льющимся «из окна твоей комнаты».

Поэтический мир Беленкович – это пространство тишины, «нежных тихостей», ночных бликов и «потусторонних ливней». Её стихи требуют медленного, вдумчивого чтения, они не описывают, а являют собой состояние души, превращая личное переживание в универсальную молитву или притчу. Это голос, сохраняющий тонкую, почти неуловимую связь между земным и вечным.

АЛЕКСАНДРА БЕЛКОВСКАЯ

Александра Белковская предстаёт мастером классической, гармоничной пейзажной лирики, продолжающей традиции русской поэзии XIX века. Её стихотворения отличаются ясностью формы, мелодичностью и созерцательным спокойствием. Центральный образ её поэзии – природа, увиденная в её вечном круговороте и изменчивой красоте: клён-король в золоте осени, нагие берёзы после «бабьего лета», сладкий с горчинкой запах цветов.

Философский подтекст её поэзии кроется в размышлениях о времени, увядании и непрерывности жизни. Листья клёна «не расскажут» своей тайны, но сам факт их преображения из «липкого листика нового» в «рыжий, золотой» говорит о мудром и торжественном законе бытия. Её поэзия учит внимательному, благодарному взгляду на мир, где даже снегопад становится поводом для тёплого признания в любви, а короткое «бабье лето» – ярким, хотя и мимолётным карнавалом.

Стиль А. Белковской можно охарактеризовать как сдержанно-элегичный. Она избегает резких метафор и сложных построений, доверяя силе точного наблюдения и чистого лирического чувства. Её поэзия – это тихая беседа с читателем о вечном: о красоте, быстротечности мгновения и той «гармонии кругом», которую стремится услышать и сохранить чуткая душа.

ВЛАДИМИР БОГДАНОВ

Творчество Владимира Богданова – это поэтическая летопись малой родины, проникнутая искренней, без пафоса, любовью к родному краю. В «Саге о Строгино» он выступает как поэт-краевед, соединяющий лирическое чувство с эпическим размахом. Его стихи – это гимн «ненаглядному раздолью», где история (вятичи, княжеский острог) естественно перетекает в современность, а легенда становится частью личной памяти.

Его поэзия обладает сильным чувством места и времени. Богданов мастерски рисует пейзажи, будь то воздух «строгинского края», петляющая как «серебряная нить судьбы» река, или зимняя прогулка на лыжах, где каждая деталь – «сирень в сугробах», «плакучая ива», «берёзовая роща» – наполнена теплотой и узнаваемостью. Это не абстрактная природа, а конкретный, любимый уголок земли.

Стиль Богданова прост, ясен и сердечен. Его строки легко ложатся на память, в них есть песенное начало и открытая эмоция. Он поэт-созидатель, чьё творчество направлено на утверждение домашнего, обжитого мира, «душевного мира навек». Его поэзия – это мост между поколениями и эпохами, напоминание о том, что «Русь старинная» остаётся в сердцах, даже когда меняется ландшафт.

ТАТЬЯНА БЫКОВА

Татьяна Быкова в своём эссе демонстрирует редкий синтез профессионального аналитического мышления (психолога, врача) и глубокой гуманитарной рефлексии. Её текст – это не просто воспоминание об Индии, а сложное, многослойное исследование, где личный опыт экспедиций становится ключом к пониманию современных геополитических и экзистенциальных вызовов. Она мастерски соединяет историю, мифологию («Махабхарату»), текущие события и личную боль (потерю племянника на войне).

Центральная мысль её размышлений – поиск духовных и психологических ресурсов для противостояния жестокости и хаосу современности, которые она, вслед за древними текстами, связывает с реалиями Кали-юги. Параллели между войной в «Махабхарате» и сегодняшними событиями, между миссией Афанасия Никитина, семьи Рерихов и работой современных психотерапевтов, выстраиваются ею в единую логическую цепь, показывая извечный поиск смысла и устойчивости на стыке культур.

Стиль Быковой – это стиль думающего, сопереживающего человека и учёного. Её письмо плотное, насыщенное фактами, именами, цитатами, но при этом пронизанное живым, трепетным чувством. Она не просто констатирует, а осмысляет, предлагая читателю вместе пройти путь от личной травмы к историческому и духовному пониманию происходящего, находя в древней мудрости Бхараты опору для преодоления современных «потрясений».

СЕРГЕЙ ВАЛЬКОВСКИЙ

Сергей Вальковский в поэме «Мужеством держится стяг» заявляет о себе как о поэте-историке с эпическим складом мышления и тщательным вниманием к детали. Его работа – это масштабное полотно, посвящённое драме линкора «Бисмарк», но выходящее далеко за рамки военной хроники. Поэма – это глубокое философское размышление о долге, чести, фатальном стечении обстоятельств и цене человеческой жизни на войне, где нет однозначных «своих» и «чужих» в пропагандистском смысле.

Сила поэмы – в её полифоничности и психологизме. Вальковский даёт слово разным участникам трагедии: немецкому офицеру Курту Майеру, капитану Линдеманну, адмиралу Льютенсу, раскрывая внутренний мир людей, обречённых на гибель. Через их сомнения, воспоминания, расчёты и отчаяние война предстаёт не как абстрактный подвиг, а как личная трагедия тысяч конкретных людей с их мечтами, страхами и понятиями о чести.

Стиль поэмы отличается нарративной мощью, кинематографичностью сцен и точностью в воссоздании технических и тактических деталей. Автор сочетает ритмичную, иногда почти балладную строку с фрагментами судовых журналов, донесений, что создаёт эффект документальной достоверности. Это не просто стихи о войне, это гимн мужеству и реквием по всем, кто, вне зависимости от национальности, оказался заложником чудовищной машины смерти, но до конца сохранил человеческое достоинство.

НАТАЛЬЯ ВЫДРИНА

Наталья Выдрина – лирик с острым чувством ностальгии и тонким пониманием хрупкости человеческих связей. Её поэзия часто обращена к прошлому – к московской юности («в библиотеке имени Ушинского»), к дружеским союзам, к ускользающим мгновениям счастья. Её стихи – это попытка остановить время, запечатлеть «яркий миг» в потоке уходящих лет, почувствовать, как «московская молодость с нами, / Никуда не ушла от нас».

Отдельного внимания заслуживает её иронично-сатирическая проза («Классики – «попаданцы»»). В этом небольшом тексте Выдрина блестяще и безжалостно высмеивает абсурд современной бюрократической системы образования, где формальные отчёты, «скелет рыбы» и «шесть шляп» важнее живого знания и творчества. Горький юмор ситуации, когда Пушкин, Гоголь и Толстой оказываются беспомощными перед лицом чиновничьего идиотизма, делает эту миниатюру очень точной и злободневной притчей.

Общий тон её творчества – светлая грусть, одухотворённая благодарность за прожитое и встреченных людей («Прекрасен наш союз»). Её поэтический язык прозрачен, интимен, лишён вычурности; он обращён к сердцу, а не к рассудку. Это голос умной, чуткой женщины, которая ценит тишину библиотек, тепло дружеских встреч и понимает, что главные богатства жизни нематериальны и вечны.

НАТАЛЬЯ ГУК

Наталья Гук – поэт глубоко национального, почвенного склада. Её творчество – это искренний, эмоционально насыщенный гимн России, русской душе и традиционным ценностям. Её стихи полны открытого, почти молитвенного патриотизма («Я молюсь за мою Россию»), но лишены ложного пафоса; они корни в личном опыте и конкретных образах: берёзах, реках, запахе скошенной травы, церковных куполах. Россия для неё – это прежде всего «милость Бога», живая, страдающая и героическая земля.

Очень сильна в её лирике семейная, родственная тема. Стихи, обращённые к сыну, внукам, ушедшим родителям, проникнуты нежностью, мудрыми наставлениями и бесконечной благодарностью. Она говорит о простых, но фундаментальных вещах: учит любить мир, прощать обиды, видеть красоту. В её поэзии сильна дидактическая, завещательная интонация, стремление передать следующим поколениям духовный капитал («Любите. Внукам»).

Поэтический язык Гук эмоционален, доверителен, часто использует повторы и риторические конструкции, что сближает его с народной песней или молитвой. Её стихи можно назвать поэтической летописью русской женской души – жертвенной, любящей, терпеливой, скорбящей о павших на войне сыновьях и бесконечно верящей в спасительную силу родной земли и Божьего промысла. Это голос самой народной, сердечной России.

ЕЛЕНА ГОРСКАЯ

Елена Горская выступает в роли поэта-интерпретатора, создающего словесные картины – стихотворные отклики на произведения живописи. Её творчество – это диалог между двумя искусствами, попытка уловить и передать в слове цвет, движение, эмоцию, запечатлённые на полотне. Она выбирает ярких, экспрессивных художников (Малявин, Карафёлов), чьи работы сами по себе поэтичны и насыщены символами.

Её стихи динамичны и красочны. Описывая «Бабы в красных сарафанах» Малявина, она воссоздает не статичную картину, а «вихрь танца», бушующую жизнь. В стихах по мотивам Карафёлова она ловит волшебную, сказочную атмосферу его работ («Синий конь в моём окне – / Это чудо, встреча, тайна»), наполняя их своими сюжетами о любви и вечности. Горская не просто описывает, а домысливает, вдыхает в персонажей картин жизнь, даёт им имена и истории.

Это камерная, изысканная лирика, требующая от читателя определённой культурной подготовки и готовности к созерцанию. Поэзия Е. Горской – это приглашение в галерею, где слово становится гидом, раскрывающим перед нами дополнительные смыслы и эмоциональные пласты живописных шедевров, подтверждая тезис Леонардо да Винчи, вынесенный в эпиграф.

АЛЕКСЕЙ ДМИТРИЕВ

Алексей Дмитриев – поэт философско-медитативного направления, мастер короткой, афористичной формы. Его стихи похожи на выверенные лирические миниатюры или фрагменты дневника, где точное наблюдение за миром (осенние краски, звук дождя, лицо в толпе) мгновенно перерастает в размышление о вечном: о вере, времени, смерти, возвращении. Его поэзия тяготеет к тишине, сосредоточенности, молитвенному состоянию.

Религиозные мотивы («Православные», «Пасха») в его творчестве не декларативны, а глубоко связаны с бытием человека. Это не гимны, а тихие разговоры с Богом на языке приземлённых образов: «дома на морозе застыли, сутулясь», «в лабиринте простуженных улиц / венчается вьюга с недвижимым храмом». Вера для его лирического героя – источник тепла «средь зимней стужи» и надежды на воскресение, символом которого становится весенняя земля, «чернея, как горящая бумага».

Язык Дмитриева скуп, образен и музыкален. Он избегает многословия, доверяя силе немногих, но точно выбранных слов. Его стихи оставляют ощущение лёгкой грусти, просветлённого приятия жизни со всеми её «земными тревогами» и осознания быстротечности мгновения, которое, однако, способно вместить в себя целую «обитаемую вечность».

ВЕРА ДМИТРИЕВА

Вера Дмитриева – поэт исповедального, очень личного стиля, говорящий с читателем начистоту, без прикрас. Её стихи – это честный разговор о старости, одиночестве, физической немощи («мои-то костыли»), но также о вере, надежде и внутреннем свете, который не гаснет. Её героиня – человек, оказавшийся на обочине стремительной жизни («Пока не включил сосед свой лимузин»), но сохранивший остроту зрения, иронию и вкус к маленьким радостям.

Очень сильны в её творчестве социальные и гражданские мотивы. Стихотворение «Бессмертный полк Москвы» – это не официозный текст, а пронзительный взгляд изнутри толпы, где память становится живой, почти осязаемой силой, а лица на портретах «стараются вглядеться» в потомков. Дмитриева умеет говорить о большом и трагическом через личное, делая историю частью собственной биографии.

Её поэтическая манера – это разговорная речь, поднятая до уровня поэзии. В её строчках слышны прямые обращения, вопросы, восклицания, бытовые детали. Это поэзия не для красивости, а для правды – горькой, но очищающей. Её голос – это голос немолодой, уставшей, но не сломленной женщины, которая, несмотря на «дожди и слякоть» в душе, находит силы «живи, молись и Бога славь» и даже «случайной строчкой» подарить что-то важное другому.

ВЛАДИМИР КОМАРОВ

Владимир Комаров в поэме «Гвардии рядовой» предстаёт как поэт-фронтовик (или наследник этой традиции), для которого война – не абстракция, а прожитый или глубоко прочувствованный опыт. Его поэма – это напряжённый психологический рассказ в стихах, почти кинематографичная история о дуэли двух снайперов. Сюжет динамичен, построен на диалогах и внутренних монологах, что делает его очень драматичным.

Сила поэмы – в её достоверности и отсутствии ложного героизма. Герой – не былинный богатырь, а умный, расчётливый солдат, знающий своё дело («Мушкой цель найду – стреляю / Точно левою рукой»). В его размышлениях есть и солдатский юмор, и суеверие, и страх, и профессиональная гордость. Комаров отлично передаёт атмосферу напряжённого ожидания, охоты, где цена ошибки – жизнь.

Стиль Комарова – это сжатая, энергичная прозаизированная строка, близкая к балладной форме. Он использует простой, но выразительный язык, военные термины, что создаёт эффект документальности. Это поэма-воспоминание, где каждая деталь – от «омерзительного писка» двери в другом стихотворении до «влажной утренней росы» на корневище – выписана с почти осязаемой точностью. Это честный и безыскусный рассказ о солдатском труде и долге.

ТАТЬЯНА КРОТОВА

Татьяна Кротова – поэт-созерцатель, находящий глубокую поэзию в простых, обыденных вещах: в ненастной погоде, в скромном букете полевых цветов, в тишине осеннего леса. Её стихи дышат умиротворением и принятием жизни такой, какая она есть, с её финалом и покоем. Её лирическая героиня подводит итоги («Довольна я всем прожитым годам»), находит красоту в увядании и ценит моменты уединённой гармонии с природой.

Её творчество пронизано тонким живописным чувством. Она не просто описывает осень, а призывает художников запечатлеть её «пурпур и золото», сама выступая в роли такого художника слова. Её эстетика близка к импрессионизму: она ловит мимолётные впечатления, игру света и цвета («пылает огонь в одинокой ночи», «бензин красит лужи павлиньим хвостом»).

Поэтический язык Кротовой лёгок, мелодичен, лишён драматизма. Её стихи похожи на акварельные зарисовки или страницы дневника мудрого человека, научившегося радоваться малому и видеть великое в повседневности. Это поэзия осенней поры жизни, где есть место и лёгкой грусти по ушедшему лету, и тихой радости от созерцания «золотого чуда света».

ТАМАРА КРЫЛОВА

Тамара Крылова в коротком рассказе «Спички» демонстрирует мастерство прозаика, способного упаковать в малый объём целую человеческую судьбу и трагедию эпохи. Её история – это взгляд на войну через призму детского сознания, где голод, чесотка и холод смешиваются с таинственными взрослыми делами. Этот приём позволяет показать ужас происходящего без прямых описаний, делая его ещё более пронзительным.

Сила рассказа – в символической детали, вынесенной в заглавие. Коробок спичек становится в повествовании квинтэссенцией всего: это и связующая нить с таинственным «дядькой» (партизаном или разведчиком), и инструмент передачи информации, и простая игрушка для больной девочки, и символ надежды, тепла и жизни посреди смерти и холода. История превращается в притчу о незаметном, но решающем участии даже самых маленьких и слабых в общем деле.

Проза Крыловой лаконична, эмоциональна и очень зрима. Она умеет несколькими штрихами создать запоминающийся образ (огромные сапоги, которых ребёнок боится; превращённая в «зелёный горошек» девочка). Её стиль – это стиль мемуариста, который не сглаживает острые углы памяти, сохраняя горькую правду военного детства, но и находит в ней моменты почти сказочной тайны и высшего смысла.

ЛЮБОВЬ ЛЕБЕДЕВА

Любовь Лебедева – поэт светлой, жизнеутверждающей лирики, чьи стихи наполнены тёплым, почти домашним оптимизмом. Её строки – это гимн простым радостям: утреннему лучу надежды, календарному листку, каплям росы. Даже размышляя о возрастных недугах («Сердце не на месте, / Сахар больше десяти»), она находит утешение и выход в активной жизни, юмористически описывая быт реабилитационного центра. Её поэзия лишена мрачного драматизма; вместо этого она предлагает читателю взгляд, полный благодарности за каждый новый день и веры в то, что можно «стать моложе» благодаря движению, общению и любви к жизни.

Особенно характерно для её творчества внимание к социальной теме, как в стихотворении «В Центре реабилитации». Лебедева с мягкой иронией и большой симпатией рисует портреты пожилых людей, вовлечённых в борьбу за активное долголетие. Её описание «стайки бабушек» с палочками, мужчин за шахматами и «скандинавской ходьбы» лишено пафоса, но исполнено уважения и теплоты. Это поэзия, которая видит красоту и достоинство в обыденной, «непоэтичной» на первый взгляд, реальности, превращая её в источник вдохновения и доброй улыбки.

Язык Лебедевой прост, ясен и музыкален. Её стихи легко запоминаются, в них чувствуется песенное начало и открытая, сердечная интонация. Она – поэт, чьё творчество служит мостиком между поколениями, напоминая о том, что радость, надежда и любовь к миру («в парк Екатерины») доступны в любом возрасте. Это голос, несущий утешение и утверждающий простую, но важную истину: жизнь продолжается, и в ней всегда есть место для света.

АНАТОЛИЙ И ЕЛЕНА ЛЕШКОВЦЕВЫ

Анатолий и Елена Лешковцевы представлены в тексте как авторы подробных, почти документальных путевых заметок, сочетающих в себе черты исторического исследования, железнодорожного эссе и паломнического дневника. Их повествование – это скрупулёзная хроника однодневного путешествия по местам боевой славы и духовным центрам Подмосковья, выдержанная в спокойном, информативном стиле. Авторы выступают не просто наблюдателями, а исследователями-краеведами, для которых важна каждая деталь: от номера электропоезда и времени стоянки до километража путей и состояния памятников.

Центральная тема их заметок – связь времён, воплощённая в конкретных маршрутах. Стальная нить Большой Московской Окружной железной дороги, построенной в рекордные военные сроки, становится для них метафорой связи между прошлым (подвиг болгарских партизан, трагедия войны) и настоящим (восстановленная Зосимова пустынь, современная стройплощадка). Их текст – это акт памяти, материализованный в километрах пройденного пути, где физическое усилие (проехать 345 км, пройти 12 км) соответствует душевному труду по собиранию и осмыслению истории.

Стиль Лешковцевых – это стиль увлечённых и знающих людей. Он насыщен специальными терминами, цифрами, отсылками, что делает рассказ достоверным и ценным как исторический источник. При этом он не лишён лиричности: описания «живого пейзажа» за окном, «благодати» пустого вагона, бабочки на памятнике вносят в строгое повествование необходимое человеческое, эмоциональное измерение. Их труд – это скромный, но важный вклад в сохранение памяти, осуществляемый не в кабинетной тиши, а в движении, в диалоге с пространством и временем.

СВЕТЛАНА МЕЛЕНТЬЕВА

Светлана Мелентьева предстаёт мастером классической, камерной любовной лирики, выдержанной в лучших традициях русской поэтической школы. Её стихотворение «Мир воспоминаний» – это изящно построенный монолог-обращение, где чувство, рождённое «случаем», возвышается до уровня вечной, неувядающей духовной ценности. Поэтесса виртуозно работает с антитезой: мимолётность встреч противопоставляется прочности памяти, а физическое расставание – непреходящему внутреннему единению. Любовь у неё – это не страсть, а тихое, благодарное сияние, преображающее душу.

Избранная форма – сонет – идеально соответствует содержанию: строгая архитектоника четырнадцати строк позволяет упаковать сложную гамму чувств (от тревоги и сожаления до умиротворённой благодарности) в безупречно отточенную форму. Мелентьева демонстрирует прекрасное владение языком, её метафоры («мир воспоминаний», «волненье чувств») точны и небанальны, а ритмический рисунок мелодичен и естественен. Это поэзия для вдумчивого чтения, требующая от читателя созвучия и способности оценить тонкую работу со смыслом и звуком.

Общий тон её творчества, судя по представленному тексту, – это светлая, просветлённая грусть, лишённая надрыва и эгоцентризма. Лирическая героиня не требует внимания или сочувствия («не тревожься обо мне»), а дарит благодарность за пережитое счастье, которое теперь живёт в ней как «прекрасный и могучий» мир. Это голос зрелой, мудрой женщины, умеющей ценить дар любви как высшее откровение, превращающее случайность встречи в вечное достояние души.

МАРИЯ МЕНЬШЕНИНА

Мария Меньшенина в рассказе «Сожжённый роман» выступает как тонкий психолог и ироничный бытописатель интеллигентской среды. Её проза – это сатирическая, но не злая притча о тщеславии, самообмане и парадоксальной зависимости творца от внешней оценки. Сюжет строится на остроумном и почти детективном повороте: герой, поверивший в утрату рукописи, с наслаждением вкушает плоды мнимого мученичества, а обретение текста оборачивается его подлинной – и добровольной – гибелью. Это история о том, как миф о собственной гениальности может оказаться дороже самого творения.

Сила рассказа – в мастерском изображении внутренней драмы героя, Петра. Меньшенина точно показывает, как его искреннее первоначальное горе быстро трансформируется в сладкое упоение ролью несправедливо обиженного гения. Писательница блестяще передаёт атмосферу литературного кафе – этого микрокосма, где царит культ таланта, часто мнимого, и где трагедия одного мгновенно превращается в повод для коллективного ритуального сочувствия. Рассказ становится едкой, но точной критикой литературного тщеславия и зависимости художника от «аплодисментов товарищей».

Стиль Меньшениной – лёгкий, ироничный, динамичный. Она умело использует внутренние монологи, диалоги и детали (боль в спине от забытой рукописи, «щёлк» копилки), которые работают на раскрытие характера и идеи. Её проза – это умная, стилистически выверенная миниатюра, которая за внешней простотой сюжета скрывает глубокий вопрос о природе творчества: что важнее – сам процесс и результат или признание и созданный вокруг себя ореол избранности? Рассказ оставляет послевкусие горькой правды о человеческой слабости.

ГЕННАДИЙ МОЛДАВСКИЙ

Геннадий Молдавский – поэт осенней, элегической тональности, чьи стихи – это краткие, афористичные зарисовки-настроения. Его лирика сосредоточена на передаче тонких, мимолётных состояний души, вызванных сменой времён года: «хандра» августа, «тревожная» осень, «муторный» дождь, «белый тон» приближающейся зимы. Он мастер уловить и запечатлеть ту самую «щемившую боль» увядания, которая одновременно светла и печальна. Его поэзия – это разговор не о событиях, а о фоновых чувствах, окрашивающих бытие.

Характерная черта его творчества – сочетание лёгкой иронии и глубокой лиричности. В стихотворениях-«полушутках» («Наконец-то дождь пошёл…») бытовые зарисовки о прививках от гриппа и желании испечь пирожки соседствуют с философскими наблюдениями над природой. Молдавский находит поэзию в простом: в портрете зимы, нарисованном «потускневшим простором», в «ладане росном» осени, в спасительной силе рифмы, которая берёт «на абордаж» тревогу. Это поэзия тихих, домашних размышлений человека, внимательного к ритмам природы и собственного сердца.

Язык Молдавского скуп, точен и музыкален. Он избегает сложных метафор, доверяясь чистоте лирического чувства и точности эпитета («тревожная осень», «короткие дни», «хмурая суббота»). Его стихи похожи на страницы дневника или наброски в блокноте, где каждая строфа – это законченная мысль-впечатление. Это камерная, интимная лирика, обращённая к читателю, готовому услышать и разделить тихую грусть быстротечного времени и найти в ней не отчаяние, а «светлую печаль» и утешение.

ВАСИЛИЙ МОРОЗОВ

Василий Морозов в повести «Зимняя дружба» предстаёт как талантливый рассказчик, мастер доброй, человечной прозы, продолжающей традиции советской «школьной» и спортивной литературы. Его история – это тёплый, подробный рассказ о становлении характера, где спортивные достижения становятся лишь внешним поводом для раскрытия более важных тем: дружбы между поколениями, веры в человека, преодоления насмешек и обретения самоуважения. Сюжет, хотя и предсказуем в своей благостности, подан с такой искренней любовью к героям и деталям времени, что вызывает неподдельное доверие и симпатию.

Сила повести – в создании цельной и атмосферной картины московской жизни начала 1980-х. Морозов с ностальгической точностью воссоздаёт бытовой фон: красные снегоуборщики, электрички ЭР2Р, пионерские линейки, «Зениты» фотографов, разговоры в подъездах. Но главное – ему удаётся оживить дух времени: взаимовыручки, уважения к старшим (даже если они строги), веры в то, что труд и упорство обязательно приведут к успеху. История «Дяди Миши» – сержанта, фронтовика, мастера спорта – становится олицетворением этой ушедшей, но привлекательной своими нравственными ориентирами эпохи.

Проза Морозова проста, чиста и очень кинематографична. Диалоги естественны, характеры узнаваемы (от задиры-одноклассника до мудрого тренера), сцены соревнований написаны динамично и со знанием дела. Это повесть-воспитание, лишённая цинизма, наполненная верой в то, что настоящая дружба и наставничество способны изменить жизнь ребёнка, а смелость и целеустремлённость (вплоть до безумной поездки в Мурманск) будут вознаграждены. Это уютное, душевное чтение, которое возвращает в «добрые времена» и напоминает о вечных ценностях: долге, чести и взаимной поддержке.

 

НАТАЛИ ИВОЛГИНА

Натали Иволгина выступает в роли летописца-мемуариста, чья проза отличается предельной документальной точностью и глубокой личной сопричастностью. Её текст – это не просто воспоминания о военном детстве, а скрупулёзная реконструкция эпохи, увиденной глазами ребёнка. Через цепь конкретных, почти осязаемых деталей – картофельные очистки как еда, коза-кормилица, трёхлетний ребёнок, занимающий очередь за хлебом в три часа ночи, – она воссоздаёт атмосферу лишений, страха и тихого, повседневного героизма тыла. Этот рассказ лишён пафоса; его сила – в простоте и суровой правде, где личная история семьи Бажановых становится микрокосмом судьбы целой страны.

Особую ценность работе придаёт её двойная перспектива. С одной стороны, это детский взгляд, фиксирующий странные взрослые дела (письма с фронта, работа матери на машинке), а с другой – взгляд взрослой дочери, осмысливающей подвиг отца уже в контексте всей его послевоенной жизни: работы в газете и музее, помощи землякам, тихой борьбы с последствиями ранений. Иволгина мастерски выстраивает мост между двумя временами, показывая, как война не заканчивается в 1945-м, а длится в хронических болезнях, дрожащих руках и памяти, которую дети несут дальше.

Стиль Иволгиной – это стиль бережного хранителя памяти. Её письмо сдержанно, фактологично и эмоционально скупо, что только усиливает воздействие. Она не приукрашивает и не делает громких выводов, доверяя силе отобранных фактов и образов (чёрная полевая сумка отца, с которой она пошла в первый класс, становится мощным символом преемственности). Её текст – это скромный, но неоценимый вклад в народную летопись войны, напоминание о том, что история живёт не в учебниках, а в частных, тихих историях конкретных людей.

НИНА и ЛЮДМИЛА ПАНОВЫ

Нина и Людмила Пановы представлены как авторы, работающие на стыке журналистики, краеведения и педагогической публицистики, чьи тексты служат живой связью между прошлым и настоящим родного края. Нина Панова в своих заметках выступает как организатор и хроникёр современной культурно-спортивной жизни Темникова. Её репортажи о «Весёлых семейных стартах» и награждении знаками ГТО – это яркие, динамичные зарисовки, прославляющие здоровый образ жизни, преемственность поколений и командный дух. Её тексты наполнены энергией и оптимизмом, они документируют важные моменты сплочения местного сообщества вокруг ценностей здоровья, семьи и спортивных достижений.

Людмила Панова, напротив, обращается к глубинным пластам истории. Её очерк о Темникове – это образец качественного научно-популярного краеведения, сочетающего строгость факта с поэтичностью изложения. Она не просто перечисляет даты, а «оживляет» историю, заставляя читателя увидеть в древней дамбе – «немого свидетеля» пугачёвского восстания, а в решении Елены Глинской – стратегический гений государственного строительства. Её стиль образен и публицистичен; она умело выстраивает нарратив, в котором город предстаёт как «страж на рубежах России», хранитель памяти о столкновениях и синтезе культур.

Вместе работы Пановых создают объёмный портрет Темниковского края: от его эпического прошлого, запечатлённого в камнях и валах, до его живого, динамичного настоящего, где дети и родители вместе преодолевают полосу препятствий в парке. Их творчество – это активная гражданская и культурная позиция, направленная на воспитание любви к малой родине через знание её истории и участие в её современной жизни.

МИХАИЛ РАКОВ

Михаил Раков – поэт сложной, интеллектуальной и метафизической лирики, чьё творчество погружено в диалог с вечными вопросами бытия, веры, творчества и экзистенциального одиночества. Его стихи – это напряжённые философские медитации, часто облечённые в форму диалога или монолога («Бес», «Вопрошатель при вратах», «Монолог Мефистофеля»). Он работает с библейскими и мифологическими образами (Иерусалим, суббота, Голгофа), пропуская их через призму современного, почти болезненного мироощущения, где «Небо идёт на битву», а мир кажется тканью из света и теней. Его поэзия – это постоянное борение духа, попытка уловить неуловимое и выразить невыразимое в «литых значках» слов.

Характерная черта его поэтики – острая антиномичность и скепсис. Он видит противоречия в самой основе мироздания: свобода оказывается тюрьмой букв, творческий дар – способностью слышать голоса, за которые потом приходится держать ответ. Даже в описаниях города («Плывут дома среди каналов улиц…») сквозит ощущение призрачности и неустойчивости бытия. Раков – мастер сложных, иногда нарочито тяжёлых метафор и афористичных формулировок, его стихи требуют от читателя не пассивного восприятия, а со-мыслия, готовности к декодированию многослойных смыслов.

Язык Ракова плотен, аскетичен, лишён украшательств. Он часто использует короткую, рубленую строку, повторы, создавая эффект настойчивого, почти гипнотического внушения. Это поэзия мысли и духовной тревоги, голос человека, стоящего на грани веры и отчаяния, пытающегося в хаосе мира и собственных сомнений различить строй «небесных стезей». Его творчество – это интеллектуальное и духовное испытание, вызов привычным категориям.

МИХАИЛ РАКОВ (как прозаик, автор рассказа «Антикварная»)

В прозаическом тексте «Антикварная» Михаил Раков предстаёт как тонкий стилист и создатель удивительной, одушевлённой Вселенной. Его рассказ – это изящная, меланхоличная сказка-притча, где мир фарфоровых статуэток становится метафорой хрупкости красоты, памяти, человеческих привязанностей и неизбежности утрат в меняющемся мире. Раков демонстрирует блестящее владение предметной деталью, оживляя антикварную коллекцию с почти гофмановской[1] фантазией: фигуры обретают голоса, характеры, свои мифологии и даже социальную структуру («госпиталь» для разбитых, свои сплетники и праведники – волхвы).

Рассказ построен на контрасте между вечным, но беззащитным миром артефактов («фигуры живут дольше людей») и трагической, быстротечной человеческой жизнью. История коллекционера Карла Савельевича, теряющего дочь и распродающего своё детище, переплетается с судьбой его «питомцев». Раков поднимает глубокие темы: подлинность и профанация (варварская «реставрация» Артура), верность прошлому и необходимость жить дальше, связь между предметом и душой его владельца. Финал, где оставшиеся фигуры обретают нового, бережного хозяина, оставляет грустное, но светлое ощущение, что подлинная красота и память всё же могут быть спасены.

Проза Ракова в этом рассказе отличается кинематографической пластичностью, вниманием к свету, тени, фактуре. Он создаёт не просто сюжет, а атмосферу – таинственную, немного грустную, наполненную тихим диалогом эпох. Это философская проза, где история о коллекции становится размышлением о времени, любви, потере и том неуловимом духе, который люди вдыхают в окружающие их вещи, наделяя их частицей собственной бессмертной души.

МИХАИЛ РАКОВ (как искусствовед, автор статьи о Коржеве)

В своей искусствоведческой статье Михаил Раков раскрывается как серьёзный, глубокий исследователь, владеющий академическим аппаратом и способный к сложному анализу художественного явления. Его работа посвящена творчеству Гелия Коржева, в частности, библейскому циклу, и отличается фундаментальным, всесторонним подходом. Раков не ограничивается описанием сюжетов, а погружается в иконографию, исторический контекст, творческую эволюцию художника, его мировоззренческие установки и их влияние на художественный метод.

Статья структурирована, логична и насыщена отсылками к широкому кругу источников (от современников Коржева до классиков искусствознания). Автор умело выстраивает аргументацию, рассматривая работы через призму ключевых для христианства тем грехопадения и искупления, и приходит к важному и небанальному выводу: реалистический метод и советская школа, сформировавшие Коржева-художника, стали одновременно и его силой, и ограничением в трактовке сакральных сюжетов. Раков отмечает «смещение вектора» в сторону социального и психологического, а не духовного, что делает анализ честным и объективным.

Стиль статьи – это стиль учёного: точный, взвешенный, лишённый излишней эмоциональности, но при этом не сухой. Раков демонстрирует не только глубокое понимание творчества Коржева, но и широкую эрудицию в области истории искусства и христианской культуры. Эта работа – ценный вклад в осмысление наследия одного из крупнейших мастеров советского реализма и того сложного пути, которым светская живопись XX века пыталась приблизиться к вечным темам.

Борис Семянников

Борис Григорьевич Семянников – человек с богатым профессиональным и творческим опытом, чья деятельность гармонично сочетает военную службу, журналистику и литературное творчество. Его образование историка-архивиста и журналиста легло в основу глубокого, документально точного подхода к материалам, будь то военные очерки, исторические исследования или рассказы о географических открытиях. Действительный член Русского географического общества и член Союза писателей России, Семянников демонстрирует разносторонний талант и преданность просветительской миссии, стремясь донести до читателей важность исторической памяти и научных знаний.

В автобиографическом тексте «История одного поиска» ярко проявляются его целеустремлённость и профессиональная дотошность. Рассказ о поисках участника подводно-археологической экспедиции, инженер-подполковника М.К. Семина, превращается в увлекательное исследование, в ходе которого автор встречается с ветеранами, учёными, археологами, расширяя круг общения и находя новые темы для публикаций. Этот эпизод иллюстрирует не только журналистскую настойчивость Семянникова, но и его умение видеть в каждой встрече возможность для творчества и установления связей между людьми.

Особую теплоту и лиризм автор проявляет в воспоминаниях о «Клубе знаменитых капитанов», который с детства сформировал его любовь к морю, путешествиям и литературе. Его размышления о возрождении подобных просветительских программ, а также идея создания «Клуба знаменитых лётчиков» свидетельствуют о романтическом мировосприятии и желании передать эстафету познания новым поколениям. Семянников предстаёт не просто писателем, а хранителем культурной традиции, для которого творчество – это служение истории, науке и людям.

Татьяна Смирнова

Татьяна Смирнова раскрывается в тексте как поэт с тонким лирическим даром, чьи стихотворения наполнены духовными размышлениями и тихой созерцательностью. Её строки, посвящённые Рождеству, храмовой службе, древним стенам и колокольным звонам, пронизаны светлой верой и ощущением божественного присутствия в повседневности. Поэзия Смирновой лаконична и образна, она умеет передать мгновения молитвенного умиротворения и связь человека с вековыми традициями и святынями.

В её стихах чувствуется глубокая укоренённость в православной культуре, внимание к деталям богослужения и природным символам – звёздам, куполам, святой воде. Это поэзия не громких деклараций, а внутреннего, сокровенного переживания, обращённого к вечным ценностям: вере, надежде, памяти. Творчество Татьяны Смирновой можно назвать своеобразной лирической летописью души, ищущей и находящей утешение в духовном измерении жизни.

Кристина Сударикова

Кристина Сударикова в своём очерке «Египет» предстаёт как внимательный и любознательный путешественник, способный подмечать яркие детали и совмещать личные впечатления с историко-культурным контекстом. Её рассказ о поездке в Хургаду – это живое, динамичное повествование, в котором переплетаются трудности подготовки, курьёзы перелёта, открытие подводного мира и наблюдения за местным бытом. Автор не скрывает бытовых неурядиц, но с юмором и лёгкостью описывает их, делая читателя соучастником своего приключения.

Особенно удаются Судариковой зарисовки подводных пейзажей Красного моря – она с искренним восторгом описывает разноцветных рыб, коралловые рифы, встречи с обитателями глубин, передавая чувство чуда и единения с природой. При этом её взгляд остаётся аналитичным: она отмечает социальные особенности Египта, контрасты между туристической инфраструктурой и жизнью местных жителей, роль религии в регионе. Очерк выходит за рамки обычного туристического отчёта, становясь размышлением о встрече культур и ценности новых впечатлений.

Валентина Чижова

Валентина Чижова в стихотворной повести «У меня есть друг Григорий» демонстрирует талант детского поэта и мудрого рассказчика. Её история о любознательном мальчике Грише, который ищет ответы на свои «почему» у соседки Валентины, написана простым, ясным языком, полна теплоты и понимания детской психологии. Автор искусно сочетает лёгкий юмор (как в мечтах Гриши о «Мерседесе» вместо старого «Москвича») с серьёзными размышлениями о семейных ценностях, внимании к ребёнку и важности диалога между поколениями.

Вплетение в сюжет сказки о Буратино и золотом ключе добавляет произведению метафорической глубины: ключ становится символом не волшебного решения проблем, а мудрости, душевной щедрости и умения делиться счастьем с другими. Чижова избегает назидательности, предлагая вместо этого поэтичный и добрый совет: «Выбирай свою дорогу, / И друзей, с кем в путь идти». Её творчество обращено и к детям, и к взрослым, напоминая о том, что искренность, фантазия и сердечное участие способны открыть любые двери.

[1]  Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776–1822), знаменитый немецкий писатель-романтик, композитор и художник.

(редакция)