Екатерина Дашцэрэн

Родилась в 1971 г. в. Улан-Баторе (Монголия).  С 1988 г. постоянно проживает в Москве, россиянка. Окончила Российский Государственный Гуманитарный Университет (РГГУ), по специальности «музееведение». Дополнительно обучалась в Институте Европейских Культур, по специальности «искусствоведение». Участвовала в подготовке ряда сценариев для телевизионного проекта «Возвращение Третьяковки», исполняла эпизодические роли в короткометражных кинофильмах и музыкальных видеоклипах. Автор более 100 литературных эссе и очерков, социально-культурных исследований, имеет широкую аудиторию среди творческой молодежи города Москвы. В настоящее время занимается литературной критикой.

Получив на почте белый, вкусно пахнущий конверт, Лиза Турынина очень обрадовалась: такое в ее жизни было впервые! Сам Петр Петрович Дамаскин, известный художник, приглашал ее на открытие своей персональной выставки в Серебряном Дворце. Ведь это был самый престижный в их родном городе Заночинске храм искусств. Сама же Лиза Турынина едва закончила искусствоведческий факультет N-ского Университета. Не далее чем месяц назад с помощью преподавателей, усмотревших в ней восходящую звезду отечественной науки, Лизонька опубликовала в городской газете крошечную заметку, в которой робко и неуверенно, дрожащей отроческой рукой, описывалось то, как горожане гордятся соседством с таким прославленным живописцем, как Дамаскин.
И сердце умиленного маэстро дрогнуло! В знак благодарности он решил пригласить ее на свою выставку, известив Лизу в покровительственных, отеческих фразах, щедро разместившихся на белом бумажном листе.
И вот в назначенный день Лизонька подошла к сверкающей двери Серебряного Дворца, судорожно сжав в холодеющей руке конверт с приглашением. В фойе она увидела рослую пышногрудую даму, властно воззрившуюся на нее. Робко протянула Лиза ей конверт. Лицо церберши смягчилось:
– Ах, Сам, Сам Вас пригласил! Ах, это Его почерк! Петр Петрович уже в зале.
Сутулясь и одергивая на себе, внезапно ставшее узким, скромное коричневое платье, Лизонька поспешила вверх по мраморным лестницам. Пройдя сквозь широко распахнутые двери, она увидела Его: высокого, седовласого, круглолицего мужчину в черном костюме.
Известный художник причислял себя к славному племени маринистов и поэтому всячески стремился создать облик сурового морского волка: костюм его по крою напоминал униформу капитана дальнего плавания, а в пространстве между багровой морщинистой шеей и пиджаком ярко светилась бело-синяя тельняшка.
Вьющиеся от природы волосы художник принципиально не стриг и они создавали вокруг головы светящийся шар, от чего Петр Петрович Дамаскин неожиданно являл собой некое подобие осеннего одуванчика, случайно очутившегося среди палых листьев.
Ах, какое было у него лицо! Красноватая кожа была покрыта сеточкой морщин и каким-то особым образом навевала мысли о далеких океанах и суровых северных ветрах, бросающих на испуганные берега холодные морские валы. В желтоватых зубах Дамаскин сжимал внушительных размеров деревянную курительную трубку, которая никогда не дымила, но придавала своему владельцу небывало внушительный вид.
Лизонька подошла к Дамаскину, вежливо кланяясь и заискивающе улыбаясь.
– Здравствуйте! Я Лиза Турынина, – только и смогла вымолвить она.
Маэстро закивал головой и покровительственно похлопал ее по плечу:
– Молодец! Читал, читал!
Затем он величественно подвел девушку к длинному узкому столу:
– У нас банкет! Но сначала – мои полотна! – И знаменитый художник, вновь похлопав Лизу по плечу, указал рукой на дверной проем.
Лизонька часто закивала головой и засеменила в соседний зал. А там! В большом зале на стенах в строгом порядке были развешаны огромные полотна в золоченых рамах. На каждом из них изображались северные морские пейзажи: высокие серо-синие волны с белой пеной на кончиках вздымались и принимали причудливые очертания, туманные берега были покрыты вечными снегами, в глубоких фьордах клубился туман, тяжелое свинцовое небо с проблесками северного сияния сливалось с морской пучиной. Казалось, что по залу с завываниями носится ледяной арктический ветер.
Внезапно раздался дробный топот множества каблучков, и в зал ворвалась группа пестро одетых людей. Человек 30 сгрудились в дверях зала, напоминая собой гудящий пчелиный рой.
Впереди быстрым шагом шла высокая рыжеволосая молодая женщина с выпуклыми глазами, одетая в черное развевающееся платье, накрытое сверху палантином. Она решительно подошла к первому полотну и замерла. Люди, следовавшие за ней, также замерли и воззрились на картину оценивающим взглядом. Среди мертвой тишины раздался чей-то шепот:
– Какая композиция! Ах!
Кто-то подхватил:
– Новый взгляд! Ох!
Толпа загомонила, отчего ее сходство с пчелиным роем лишь усилилось. Раздавались громкие выкрики:
– О-о-о! Какая цветовая гамма!
– Талант!
– Гениально!
– Оригинально!
– А-а-ах!
–О-о-о!
Вокруг толпы поспешно бегал телевизионный оператор с камерой в руках. К камере скотчем был прикручен мохнатый микрофон.
Рыжеволосая дама подбежала к следующему полотну и вся сцена в точности повторилась: «О-о-о!», «Ах-ах-ах!», «Гениально!», «Великолепно!» — Неслось над залом.
Внезапно раздался чей-то пронзительный фальцет:
– Билет на выставку – 200 рублей!
Толпа умолкла. Тишину пронзил истерический женский выкрик:
– Ах, Дамаскин! Да у него денег много!
Люди зашумели, забегали по залу, каждый из них выкрикивал:
– О-о-о-о! Аренда дорожает!
– Ах-ах! Билеты по 200 рублей!
– В Союз Художников вступил!
– Наверное, обогатится!
– И рамы какие дорогие!
– И в газетах напишут!
– Крутой стал!
Казалось, что северный ветер по-настоящему ворвался в помещение и носится по кругу, разбрасывая комья снега. Телеоператор забегал с удвоенной скоростью. Лизонька в испуге сжалась в комочек и забилась в угол.
Тут в зал в сопровождении пышногрудой женщины вошел сам маэстро. Гомон мгновенно смолк.
Вновь раздались выкрики: «Гениально!», «Какой успех!», «Прекрасно!», «Какая композиция! Ах!», «Новый взгляд! Ох!» Художник довольно заулыбался и порозовел. «Ох-ах!», «Свежо!», «Гениально!» — Неслось над толпой.
Внезапно рыжеволосая дама громко выкрикнула:
– А, правда, что билет на выставку будет стоить 200 рублей? – И решительно шагнула к маэстро с хищной улыбкой на устах, размахивая краями палантина. Отчего-то она напомнила огромную хищную птицу, нападающую на дичь.
Художник испуганно побледнел и спрятался за спиной своей спутницы. В зале повисла напряженная тишина. Пышногрудая женщина бросилась наперерез Рыжей и хорошо поставленным голосом возвестила:
– Господа! Прошу к столу!
Толпа вновь загомонила, и поспешно устремилась в соседний зал. В узких дверях люди застряли, с криками отталкивая друг друга. Пышногрудая женщина смерила Рыжую презрительным взглядом, и начала пропихивать могучими руками людей в узкую дверь.
Телеоператор присел на корточки и жадно снимал на пленку полотна на стенах.
В соседнем зале образовалась куча – мала. Люди бегали вокруг стола с пластиковыми тарелочками в руках и зорко высматривали пестрые пирожные и бутерброды с нежно-розовой семгой. Тихое гудение голосов сопровождалось хлопками, всплесками и шипением – разливали шампанское. Толпа издавала голодное урчание и сдавленный кашель. Рыжеволосая дама вступила в схватку за последний пластиковый стаканчик с неким бесполым существом, украшенным розовыми африканскими косичками. Гудение усиливалось.
Маэстро что-то очень тихо нашептывал на ушко пышногрудой даме, интимно взяв ее за локоток. Та хихикала, сально сверкала глазками и краснела. Гости выставки про них явно забыли, всецело углубившись в поедание корзиночек со сливочным кремом, слоеных пирожных и разноликих бутербродов. Пробки от шампанского то и дело взлетали под самый потолок и с сухим стуком падали на пол. Толпа вновь громко загомонила. Вновь раздались выкрики: «Гениально!», «Свежо!», «Прекрасная композиция!»
Лизонька Турынина стояла в уголке с маленьким пирожным на тарелочке и наблюдала за толпой вокруг стола. «Вот она! Богема!» — С глубоким почтением думала она.
Раскрасневшийся телеоператор поставил камеру на треногу и деловито поглощал бутерброды.
Разрумянившийся маэстро пил шампанское на брудершафт с бесполым существом, розовые косички которого мерно раскачивались в такт глоткам. Стройные официантки рысью бегали вокруг стола, предлагая направо и налево шоколадные конфеты в сверкающих коробочках. На тележке привезли несколько ящиков шампанского. Хлопки и треск пробок раздались с новой силой. Кто-то громко жевал, откашливался и вздыхал.
«Гениально!», «О-о-о!», «О, да!», «Это же Дамаскин!», «О-о-о!» — Сытые выкрики заглушались бульканьем минеральной воды и покашливаем.
Но вот пышногрудая дама похлопала в ладоши и возвестила:
– Господа! Съемки закончены! Всем спасибо!
Женщины схватились за бумажные салфетки, мужчины – за носовые платки. Толпа, мерно покачиваясь, сыто вздохнула и поплыла к выходу.
Среди грязных стаканчиков и пустых бутылок на краю стола мирно покоилась голова дремлющего маэстро. Деревянная трубка плавала в тарелке с минеральной водой и лепестками роз. Пышногрудая дама махала над художником вафельным полотенцем, отгоняя мух.
Вёрткое существо с розовыми косичками поспешно заталкивало в пестрый рюкзачок початую бутылку шампанского. Рыжеволосая дама, воровато оглядываясь, складывала в целлофановый пакет бутерброды со стола. Закончив процедуру, она решительно выпрямилась, укрыла пакет широким палантином и поспешно выбежала из зала.
«Настоящая богема! И картины хорошие! И художник – он такой милый!» — Восторженно прошептала Лизонька и весело шагнула из темного фойе навстречу ласковому сентябрьскому солнышку и золотой листве.