Владимир Богданов «О, Россия, с нелёгкой судьбою страна»

Пламенные строки поэта, сестры милосердия, Юлии Друниной не задуть ветром времени. Её жизнь – не донкихотовская борьба со злом, а реальный, под взрывы снарядов и мин, мужественный путь к Победе.
Вынося из-под обстрелов бойцов и командиров, Юлия рыдала от отчаянья, когда на её руках от дыхания смерти угасала последняя искорка их жизни, не всех удавалось спасти от ран; навсегда умолкшие сердца набатом входили в её отзывчивую душу.
Юлия, в память о погибших и в честь живых, воспевала их ратные подвиги, открывала для читателей тяжесть окопного быта солдат.

О боях в Белоруссии вспоминал мой отец:

“Особенно было мучительно весной, когда появились первые тёплые дни. Снег таял. В наших окопах, блиндажах и траншеях появилась вода. Нашему личному составу пехоты приходилось сутками стоять в холодной воде и держать оборону.
Многие не выдерживали. Как солнышко пригреет, вылезали на бруствер траншеи и грелись прямо на виду у противника. Немцы это прекрасно знали и даже проявляли какое-то снисхождение, не стреляли в наших солдат, а, наоборот, над ними смеялись:
— Что русс Иван, холодно, греешься? Грейся, мы тебя пух-пух не будем. Сам простынешь, и тебе будет капут.
Многие из наших не выдерживали издевательства немцев, открывали по ним огонь из автоматов, винтовок и пулеметов. Так продолжалось день ото дня.
Немцы жили вольготно в блиндажах, тёплых и надежных. Все ходы сообщений обшивали досками или обложили плетнями. Внизу обязательно по траншеи проходил ручеек, а сверху выкладывали доски и горбыль”.

Война была общенародной. Наряду с мужчинами на фронт уходили их матери, жёны и дочери. По зову сердец формировались легендарные авиационные женские полки, женщины служили в рядах Красной Армии, сражались в партизанских отрядах:

Качается рожь несжатая.
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы – девчата,
Похожие на парней.

Юлия – батальонный санинструктор, участница Великой Отечественной войны была дважды ранена, своими достоверными произведениями внесла достойный вклад в антологию военной поэзии, поэтому её стихи находят, и будет находить отклик у всех живущих на земле.
Её юношеская вера в правду и справедливость прошла проверку в боях, выдержала натиск фашистских орд.
Шли ожесточённые бои под Оршей, где-то рядом с её батальоном воевал мой отец в миномётной роте.
Юлия оплакивает погибшую свою подругу Героя Советского Союза Зину Самсонову:

Мы не ждали посмертной славы, –
Мы хотели со славой жить.
…Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?

Её тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав…
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.

Фашисты, считая себя властелинами мира, высшей арийской расой, вероломно вторглись на нашу землю, и не испытывали сострадания и жалости к мирным жителям.
Отразили ли немцы в своей литературе “победоносный” блицкриг – агрессию против Советского Союза и “воспели” ли своих новых крестовых “рыцарей”? Скорее всего им было не до возвышенной лирики. По воле Гитлера летели в костры на улицах городов Германии книги Гейне и Гете. А немецких солдат волновали заурядные проблемы, как обогатиться.
Многие из них любили фотографироваться у сожжённых деревень, виселиц, у тел убитых военнопленных, партизан и мирных жителей, они писали письма своим родным, что скоро получат за “доблесть” в боях восточные земли в подарок.
Немцы в массовом порядке вспомнили о творчестве, когда попали в плен, вот там они, перевоспитываясь, активно участвовали в художественной самодеятельности и прилежно изучали наших классиков.
В период войны в Советском Союзе было создано антифашистско-демократическое движение «Свободная Германия». Это был боевой союз самых различных слоев населения, а также патриотических сил германской армии под руководством коммунистов и рабочего класса.
Не все немцы были извергами. Осознание несправедливости и безумности войны постепенно вызывало брожение в войсках вермахта. Но выражать свои взгляды открыто было опасно из-за реальной угрозы быть уничтоженным и поставить под смертельный удар своих родных и близких.
Даже переписка в первые месяцы войны в Германии была запрещена.
Вот о чём рассказывают письма с фронта и ответные письма немецким солдатам и офицерам:
_____________________________________

Гамбург, 8 августа 1941 г.
“Нас захватывают победоносные сводки, и мы гордимся вами, мы надеемся, что этот жалкий сброд будет скоро уничтожен. Этот зверский сброд должен быть уничтожен с корнем (…). Твоя Гизель».

Гамбург, 12 августа 41 г.
“Мой дорогой Ганс, сегодня я была счастлива получить снова от тебя письмо (…). Недельные обозрения хорошо показывают нам, какие они там ужасные, что с трудом можно их смотреть. Это прямо позор, что такой отвратительный сброд живёт на этой земле, даже когда видишь ужасные лица пленных, то становится противно от этих рож. Ну, довольно об этом (…). У меня сильный насморк и это не удивительно при такой погоде. Холодно, как осенью, а вам приходится там потеть. Твоя Гизель”.

25.10.1941 г. Мы находимся в 90 км от Москвы, и это стоило нам много убитых. Русские оказывают ещё очень сильное сопротивление, обороняя Москву, это можно легко представить. Пока мы придём в Москву, будут ещё жестокие бои. Многие, кто об этом ещё и не думает, должны будут погибнуть. У нас пока двое убитых тяжёлыми минами и 1 – снарядом. В этом походе многие жалели, что Россия — это не Польша и не Франция, и нет врага более сильного, чем русские. Если пройдёт ещё полгода — мы пропали, потому что русские имеют слишком много людей. Я слышал, когда мы покончим с Москвой, то нас отпустят в Германию. (Из писем солдата Симона Баумера.)

15.11.1941 г. Мы здесь уже пять дней, работаем в две смены, и пленные работают с нами. У нас развелось очень много вшей. Прежде поймаешь, когда одну, когда три, а вчера я устроил на них облаву. Как ты думаешь, милая мама, сколько я поймал их в своём свитере? 437 штук…Я всё вспоминаю, как отец рассказывал про войну 1914-1918 г., — теперешняя война ещё похуже. Всего я написать не могу, но когда я вам расскажу об этом, у вас глаза полезут на лоб… (Из письма фельдфебеля Отто Клиема.)

30.11.1941 г. Моя любимая Цылла. Это, право говоря, странное письмо, которое, конечно, никакая почта не пошлёт никуда, и я решил отправить его со своим раненым земляком, ты его знаешь — это Фриц Заубер. Мы вместе лежали в полковом лазарете, и теперь я возвращаюсь в строй, а он едет на родину. Пишу письмо в крестьянской хате. Все мои товарищи спят, а я несу службу. На улице страшный холод, русская зима вступила в свои права, немецкие солдаты очень плохо одеты, мы носим в этот ужасный мороз пилотки и всё обмундирования у нас летнее.
Каждый день приносит нам большие жертвы. Мы теряем наших братьев, а конца войны не видно и, наверное, не видеть мне его, я не знаю, что со мной будет завтра, я уже потерял все надежды возвратиться домой и остаться в живых. Я думаю, что каждый немецкий солдат найдёт себе здесь могилу. Эти снежные бури и необъятные поля, занесённые снегом, наводят на меня смертельный ужас. Русские победить невозможно, они… (Из письма Вильгельма Эльмана.)

29.12.1942 г. Тут в Сталинграде я зарезал трёх собак. Можете думать что хотите, главное то, что мясо вкусное. Я сварил себе сороку. Могу вам сказать, что она имеет вкус курицы — суп был такой жёлтый. (Из письма солдата Отто Зехтинга)

23 августа… Здравствуй, отец. Вернее, прощай. Это будет последнее письмо, которое ты от меня получишь. Отец, ты мне говорил: «Будь верен знамени, и ты победишь с ним.» Ты вспомнишь об этих словах, ибо сейчас для каждого разумного человека в Германии наступило время, когда он проклинает безумие этой войны. Победы не будет. Остались лишь сомнения и солдаты, которые умирают. Сталинград — это авантюра. Вы помешали мне найти путь в жизни, отец. Я избираю свой путь, идущий в противоположном направлении. (Обер-лейтенант Х. Фидлер — отцу).

Письмо немецкого ефрейтора Гельмута К. об отступлении из Крыма, отправленное полевой почтой, 27. 4.1944 г. Крым

“Мои дорогие родители + Рената! Наверное, вы каждый день ждёте с нетерпением почту в большом беспокойстве за меня. Но вы же знаете, я пишу так часто, как могу. Я пережил плохие дни.
С пасхи я пережил такие дни и часы, которые ни с чем нельзя сравнить. Руководство войск здесь, в Крыму, оказалось абсолютно бездарным. Я с пятью товарищами из нашей роты четыре дня спасался бегством от Ивана. Мы должны были петлять то направо, то налево. Остальные из нашей роты либо мертвы, либо в плену. В Крыму произошло настоящее бегство немцев”.
_________________________

Эти строки солдат и офицеров – красноречивое свидетельство их отношения к войне. Возможно, это и есть “высокая поэзия немецкого духа”, закипающая в котле войны, действующая на сознание врага! Она крепче пуль и снарядов разъедала их волю и несла им животный страх наказания за свои преступления.

На защиту нашей Родины встали лучшие сыны и дочери Советского Союза, не только ненависть к фашистам звала их в бой, сражаясь, солдаты оставались людьми. О светлых мыслях пишет Юлия Друнина:

Лишь любовь
Давала людям силы
Посреди ревущего огня.
Если б я
Не верила в Россию,
То она
Не верила б в меня.

Война была Освободительной, её окончания ждали на фронте и в тылу. Солдаты и офицеры писали письма домой, и мечтали вернуться живыми, возвращаясь с Победой, целовали родную землю.
Восстанавливая разрушенное, наша страна жила трудовыми ритмами. Русский человек отходчив, не мстителен к врагам.

Юлия, отражая в своих стихах мирную жизнь, писала страстно о своих чувствах, используя яркие фольклорно-языческие образы:

И когда я бежать попыталась из плена
Глаз твоих, губ твоих и волос,
Обернулся ты ливнем и запахом сена,
Птичьим щебетом, стуком колес.

Но переживания и горечь потерь, воспоминания о фронтовых друзьях отдавались стоном в незаживающих ранах её доброго сердца:

И опять казнит меня бессонница,
И опять сквозь годы и сквозь тьму
Пролетает огненная конница
По судьбе, по сердцу моему.

Война разрушила мирную жизнь нашей страны; воронки от бомб, рвы и окопы не зарастают до сих пор, хотя прошло уже более шестьдесят лет после окончания войны, эхо войны ещё долго будет напоминать о себе. Недаром в этих строчках Юлии сквозит нескрываемая боль утрат:

Русский вечер.
Дымчатые дали.
Ржавые осколки на траве.
Веет древней гордою печалью
От развалин скорбных деревень.

Кажется, летает над деревней
Пепел чингисханской старины…
Но моей девчонке семидневной
Снятся удивительные сны.

Снится, что пожары затухают,
Оживает обожженный лес.
Улыбнулось,
сморщилось,
вздыхает
Маленькое чудо из чудес.

Неправду утверждают те литературные критики, что поэты военных лет “зациклились” на тематике войны, тянутся в хвосте своей памяти, не вписались в современные рифмы.
Юлия яркий пример живого восприятия окружающей жизни.
Вглядываясь теперь в глаза этой мужественной женщины, осознаешь, что никакие «чёрные пропасти лет» не в силах утаить её искренние чувства и мысли.
Поэзия Друниной – это непритворный откровенный разговор по душам. Её стихи завораживают глубиной и ясностью, они чистые, неиссякаемы, как родник, освежают и наполняют сердце силой.

Требуют лирики. Лирика… С нею
Тоже встречаться доводится мне.
Но говорить о любви я умею
Только наедине.
Наедине, мой читатель, с тобою
Под еле слышимый шелест страниц
Просто делиться и счастьем, и болью,
Сердцебиеньем, дрожаньем ресниц…

Говоря о творчестве, Юлия определяет задачу поэта. Поэт должен трудиться над безупречностью слова и мысли, они должны быть точными и “не высосанными из пальца”, включать в себя смысл жизни.

Я музу бедную безбожно
Все время дергаю:
— Постой! —
Так просто показаться «сложной»,
Так сложно, муза, быть «простой».

Ах, «простота»! —
Она даётся
Отнюдь не всем и не всегда —
Чем глубже вырыты колодцы,
Тем в них прозрачнее вода.

Юлия любила прогулки на природе. Сколько нежности чувств в её светлых образах:

Мне дома сейчас не сидится,
Любые хоромы тесны.
На крошечных флейтах синицы
Торопят походку весны.

А ей уже некуда деться,
Пускай с опозданьем — придёт!
…Сегодня на речке и в сердце
Вдруг медленно тронулся лёд.

Чудные восторженные лирические строчки о любви к родному краю. Читая их, хочется вместе с поэтом радоваться величию и красоте нашей земли:

Люблю тебя,
Моё Полесье,
Край туманных торфяных болот.
Имя звонкое твоё,
Как песня,
В глубине души моей живёт.
Отчего же
Нынче над собою,
В полумраке северных лесов,
Вижу юга небо голубое,
Слышу дальних теплоходов зов?

Друнина, часто бывая в Крыму, интересовалась историей. Киммерия… Воинственный народ – киммерийцы, когда-то жившие здесь, держали в страхе многие государства тех веков, обладали Боспором, их набеги нашли отражение в библии. Сколько неразгаданных тайн хранит эта земля:

Я же дочерь твоя, Расея,
Голос крови не побороть.
Но зачем странный край Одиссея
Тоже в кровь мне вошел и в плоть.

Что я в гротах морских искала,
Чьи там слышала голоса?
Что мне чёрные эти скалы,
Эти призрачные леса?

Нет на свете природы прекрасней Отчизны! Чувства гордости за родные обжитые места испытывает каждый человек:

Подснежники на склонах южных,
Дымятся горы на заре…
Когда такое снится — нужно
Податься в отпуск в январе.
Забыв о бедах и победах,
О прозе будничных забот,
Бродить часами в мокрых кедах
Среди заоблачных высот.
Пить из ладоней, как из блюдца,
Холодный кипяток реки…

Жизнь неумолимо продолжается. Сменяются эпохи, гибнут цивилизации. Уходит, забывается прошлое, а настоящее приоткрывает новые горизонты знания:

Ко всему привыкают люди —
Так заведено на земле.
Уж не думаешь как о чуде
О космическом корабле.

Всматриваясь в лица молодых граждан России, Юлия восторгается их красотой и сравнивает годы своей юности с современным поколением:

Легка. По-цыгански гордо
Откинута голова.
Техасы на узких бедрах,
Очерчена грудь едва.
Девчонка, почти подросток,
Но этот зеленый взгляд! –
Поставлены чуть косо,
По-женски глаза глядят.
В них глубь и угроза моря,
В них отблеск грядущих гроз…
Со смуглою кожей спорит
Пшеничный отлив волос.
Легка, за спиною крылья —
Вот-вот над землей вспорхнёт…
Неужто такими были
И мы в сорок первый год?..

Стихи Юлии Друниной написаны простым разговорным языком, в них нет ни одного вычурного надуманного слова, в них биография эпохи и жизни поэта, материнская доброта и любовь к жизни.
Читая её стихи, преклоняешься перед разумом и душевностью строк.

Не всё сейчас ладно в нашей стране. Перестройка разрушила привычные стереотипы мышления и уверенность людей в завтрашнем дне. Но беды начались ни сегодня и ни вчера, они копились годами.
Утрата идеалов морали и нравственности, растление верхних властных структур и чиновнического аппарата тяжело сказались на общественной жизни в СССР уже в 50 годы из-за хрущевской предательской политики, вылитой грязи на XX съезде; спекуляция на репрессиях не вела к оздоровлению государства, а наоборот насаждался новый культ: вранья и поголовного воровства социалистической собственности.
Неуважение к людям труда приняло массовый характер.
Хождение по коридорам учреждений и контор стало для простых людей бесконечным лабиринтом, отнимающим у посетителей и просителей время и здоровье.

Истосковалась я
По благородству —
Да, мушкетеры
Сделались не те…
И если честно —
Нелегко бороться
Мне на своей
Последней высоте.

С болью пишет Юлия о своём муже Алексее Каплере, ушедшем из жизни в 1979 году. Алексей Каплер был верным сердечным другом и защищал её от жизненных невзгод:

Пусть давно ты лежишь
Под могильной плитой.
Я осталась надежным товарищем
Той,

Что всегда твою память
И честь защитит,
Потому что любовь —
И оружье и щит.

Человек – не камень, тяжело жить в одиночестве, чувствовать равнодушие и холод, сознавать, что нет на самом деле рядом настоящих друзей, а окружают тебя мнимые корыстные приятели:

Оказались дружки
Дельцами,
Целлофановыми сердцами…

Став депутатом Верховного Совета СССР, Юлия Друнина, секретарь Союза писателей СССР и России, думала, что поможет ветеранам войны, которые стояли в переходах с протянутой рукой; но уже открыто с трибун слышались голоса предателей Родины, что надо было сдаться немцам в 1941 году.
Сегодня в Германии бывших фашистов обслуживают в домах престарелых иммигранты новой волны, жёны советских немцев – русскоязычные женщины. А недобитые вояки-немцы смеются с издевкой над ними: “Вы нас победили, а теперь моете наш зад!”
Самооплёватели советского героического прошлого, жизни отцов и дедов, множатся на каждом шагу, их хор многолик и содержится на звоне валюты, они послушно изгадили, продали свои жалкие душонки.
Честному человеку трудно дышать в таком развратном мире:

Сражаться в юности умела,
Дай, зрелость, мужества теперь,
Когда настойчиво и смело
Уже стучится
Вечность в дверь…

Семнадцать лет назад ушла из жизни Юлия Владимировна, но, вчитываясь в её стихи, познаешь мир великой страны – Советского Союза, его отважных героев, которые не щадя своих жизней, шли по огненным дорогам войны и вернули Родине свободу и независимость.

«…Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно, только имея крепкий личный тыл…»

Крепкий тыл! Его надо создавать заново. Сегодняшние юноши не хотят служить в армии. Какие идеалы им защищать? Продажных коммерсантов, ворующих природные богатства России?
В России идёт наглый бесстыдный передел народной собственности новоявленными капиталистами. Откуда они появились? Казалось бы Сталин, по расчетам горе-реформаторов, в “масштабах утрированных репрессий” должен уничтожить вместе с врагами народа все их вредные гены эксплуатации человека человеком! Но дельцов-то стало ещё больше! Растут, как грибы! Они ещё не всё поделили. Слишком много было создано богатств поколениями советских людей…

Не забывайте слова народного поэта двадцатого века Юлии Друниной, они несут уверенность нашей душе и сердцу:

О, Россия!
С нелегкой судьбою страна…
У меня ты, Россия,
Как сердце, одна.
Я и другу скажу,
Я скажу и врагу —
Без тебя,
Как без сердца,
Прожить не смогу…

___________________________________________________________

P.S

Москва, Кремль
Горбачёву – Ельцину
ГОСПОДА!

Не Юлии Друниной, а Вам нужно было уйти из жизни добровольно:
за то, что Вы отняли у нас Родину; запретили любимые праздники и песни; ввергли страну в пучину войн и разрухи и свели её обороноспособность до нуля;
за то, что поделили нас на богатых и бедных, и что по Вашей вине звереют и деградируют люди;
за то, что дети наши кончают жизнь самоубийством, протестуя против того, что творится в стране;
за то, что позволили народам справлять на глазах изумлённого телезрителя 9 дней по случаю <гибели> Советского Союза, глумиться над предками и историей Отечества нашего;
за умышленный развал Союза и социалистического лагеря;
за предательство русскоязычного населения и военнослужащих, исполняющих свой долг;
за то, что Вы-то сами отнюдь не нищаете, когда 56% народа Вашего уже живёт за чертой бедности.
И за многое другое требую Вашего расстрела: первым Ельцина, вторым – Горбачёва. Если мы этого не сделаем сегодня, то наши потомки расстреляют Вас посмертно. Не сомневайтесь, господа!

БУДЬТЕ ВЫ ПРОКЛЯТЫ
ВО ВЕКИ ВЕКОВ!
АМИНЬ!
ОТ ЖЕНЩИНЫ.

09 января 1992 года. Москва.

(<Наша Россия> № 8 /32/, 1992 г .)